– Да, это было бы интересно, – согласился Дрейкос. – Значит, ты больше не хочешь заставлять его есть рассыпанные ягоды?
Джек махнул рукой.
– Их все равно уже, наверное, съели жуки. Он отчаянно задрожал.
– И почему я не догадался закопать здесь одеяло, которое мне одолжила Маэрлинн. Оно бы сейчас пригодилось.
– Вообще-то, именно это я и сделал, – отозвался Дрейкос. – Я подумал, что у Маэрлинн могут быть неприятности, если здесь найдут одеяло. Но, к сожалению, его тут больше нет.
– Маэрлинн, должно быть, выкопала его, – со вздохом сказал Джек. – Плохо дело.
– У нас сейчас есть проблемы посерьезней, – заметил Дрейкос. – Сам бы я легко перепрыгнул через изгородь. Но если я попробую перетащить через нее тебя, ты можешь пораниться.
– Значит, нам просто нужно придумать другой способ, как отсюда выбраться, вот и все, – ответил Джек. – Не обязательно прорываясь сквозь изгородь или перепрыгивая через нее.
Дрейкос передернул ушами.
– У тебя что, есть идеи?
– Думаю, да, – сказал Джек. – Тут нужно точно все рассчитать, но если мне это удастся, всё получится, как надо.
– Можно спросить, что ты задумал?
– Конечно.
Во мраке Дрейкос еле разглядел натянутую улыбку Джека.
– Помнишь, Греб пару дней назад упомянул, что через три недели будет его и Гриба день вылупления? Думаю, мы сможем устроить в честь этого события небольшую пирушку.
– Через три недели? – хмуро переспросил Дрейкос.
Джек покачал головой.
– Жизнь слишком переменчива, – сказал он. – Лучше не откладывать это в долгий ящик.
ГЛАВА 12
Бруммги выпустили Джека из «горячей» примерно через час после рассвета – как раз когда металлический ящик стал понемногу нагреваться.
В поселке рабов было тихо. Без сомнения, все пользовались выходным днем, чтобы хорошенько отоспаться.
Все, кроме Флека.
Уродливый здоровяк уже поджидал Джека с миской в руке, в компании бруммг. Без единого слова он протянул миску мальчику и указал большим пальцем через плечо. Тихо вздохнув, Джек набросил на шею ремень и потащился к кустам. Он знал, что его ждет долгий, одинокий и утомительный день.
Но, подойдя к кустам с радужными ягодами, он понял, как ошибался. Он был не один – у кустов уже была Маэрлинн вместе с Гребом, Грибом, Ноем и полудюжиной других рабов.
И они уже успели кое-что собрать – небольшие кучки ягод лежали рядом с ними на земле.
– Что это? – Джек, удивленно моргая, огляделся по сторонам. – Я думал, сегодня Десятый день.
– Доброе утро, Джек, – жизнерадостно поздоровалась Маэрлинн. – Да, Десятый. Лучше поскорее подбери ягоды, пока на них кто-нибудь не наступил.
– Я тебе помогу, – предложил Ной.
Осторожно переступив через свою горку ягод, малыш потрусил к Джеку и положил в его миску те ягоды, которые держал в руках.
– Кучка Гриба самая большая – давай начнем с нее.
– Но... – Джек, все еще ничего не понимая, позволил Ною подвести себя к близнецам-джантрисам. – Разве у вас сегодня не выходной?
– Конечно, выходной, – ответил Ной. Он отвернулся от Джека и закашлялся.
– Но у тебя сегодня тоже выходной. Мы хотим тебе помочь.
– Мы видели, что случилось, – объяснила Маэрлинн, пока Ной бережно подбирал ягоды, собранные Грибом и так же бережно складывал их в миску. – Это несправедливо – наказывать тебя за нарушение правила, о котором ты не знал.
Джек уставился на Ноя, который успел повернуться к кучке ягод, собранных Гребом, и подбирал теперь ягоды обеими руками.
Джек был хорошо знаком с эгоизмом мошенников и воров. Он еще мог понять, когда друг другу помогали солдаты: в конце концов, жизнь каждого из них зависела от поддержки товарища. Но ни один из этих рабов даже и не надеялся ничего получить взамен, помогая Джеку. Наоборот – они могли сильно поплатиться за то, что явились сюда сегодня.
– А вас не накажут за это? – спросил Джек. – Ведь бруммга хотел, чтобы я парился тут весь день...
– Может, он и вправду этого хотел, – ответила Маэрлинн, – но сказал он только, что ты должен принести полную миску ягод, если хочешь есть. Он не говорил, что ты должен наполнить эту миску один.
И все же он имел в виду именно это, – заспорил Джек. – Не поймите меня неправильно... Я очень благодарен вам за помощь. Но я не хочу, чтобы вы из-за меня угодили в беду.
Маэрлинн улыбнулась, но ее лицо было печальным.
– Мы уже рабы, Джек, – ласково сказала она. – Что хуже этого может с нами случиться?
«Есть вещи и похуже», – подумал Джек. Такой ответ напрашивался сам собой, но впервые в жизни у него хватило здравого смысла промолчать.
Все эти рабы знали, чем рискуют, явившись ему помочь, – и все равно они пришли.
– Спасибо, – пробормотал Джек.
– Мы должны держаться вместе, – тихо проговорила Маэрлинн. – Если мы не будем присматривать друг за другом, кто еще это сделает?
– Наверное, никто, – ответил Джек.
Он думал о том, что Лиссса сказала о милостыне, и о том, что никто здесь о тебе не позаботится, кроме тебя самого. Само собой, Лисссы не было среди помогающих Джеку рабов.
– Ну так давай шевелиться, – твердо проговорила Маэрлинн. – Сегодня у нас выходной, поэтому давай закончим работу и отправимся отдыхать.
Работая целой компанией, они наполнили миску меньше чем за полчаса.
– Вот и всё, – сказала Маэрлинн, когда Джек опустил в миску последнюю пригоршню.
Как раз до нужной линии, убедился мальчик удовлетворенно, хотя и слегка виновато. До линии – и ни единой ягодой больше.
– А теперь положим ягоды в барак под твою койку, пока не явятся бруммги, чтобы их забрать, – проговорила Маэрлинн, когда они гурьбой двинулись обратно к баракам.
Джек заметил, что поселок уже начал оживать, по нему бродили несколько рабов.
– Теперь мы свободны на целый день, – закончила Маэрлинн.
– И чем все занимаются в Десятый день? – спросил Джек. – Кроме стирки, я имею в виду, – добавил он, заметив пару женщин-комфринов, несущих тюки с грязным бельем.
– По утрам мы почти всегда отдыхаем, – объяснил Ной и снова закашлялся.
Джек с беспокойством заметил, что малыш кашляет все чаще, к тому же кашель его теперь стал влажным.
– Днем мы обычно играем в разные игры, – продолжал Ной. – А некоторые из взрослых любят вырезать всякие штучки из дерева.
– И всегда находится что-нибудь, нуждающееся в починке, – добавила Маэрлинн. – Или койки, готовые развалиться на части, или что-нибудь из кухонных принадлежностей. Бруммги не очень хорошо присматривают за этой частью своих владений.
– Тебе нравится чопболл? – спросил Греб. – Мы собираемся поиграть в него чуть попозже.
– Никогда в него не играл, – ответил Джек. – Но у меня есть другая идея насчет того, чем заняться. Ты сказал, что скоро у вас с братом день вылупления, верно?
– Верно, – ответил Гриб. – Нам исполнится шестнадцать. Мы станем почти взрослыми.
– Мы уже линяем, – гордо добавил Греб, проводя пальцем по своей груди. – Когда нам стукнет семнадцать, у нас уже будет взрослое оперение.
– А ведь многие джантрисы даже и не начинают оперяться, пока им не сравняется семнадцать, – подхватил Гриб. – Так говорит Маэрлинн. Она много об этом читала.
– Она говорит, что мы киндервуды, – сказал Греб.
– Вундеркинды, – поправила Маэрлинн. – То есть вы растете быстрей, чем обычно растут джантрисы.
Это могло просто означать, что год на Брум-а-думе длился дольше, чем год на Джантри, но Джек не собирался говорить ничего подобного. Такое замечание перевело бы разговор в другое русло, и он за целое утро не сумел бы вставить ни словечка. Заставить джантриса замолчать не легче, чем отогнать приливную волну кисточкой для красок.
– Я уверен, что вы и вправду вундеркинды, – согласился Джек. – Поэтому что скажете, если мы устроим в честь вашего дня вылупления праздник?