– Это холодное утешение, – сказал Генрих, но это было не так. Видение поблекло. Оно все еще было здесь и вернется снова. Но в том, что сказал Нед, была своя логика, и за этим скрывалась сила реальной политики.
– Я знаю, что мне делать с Дорсетом, – заметил более естественным тоном король. – Я напишу ему письмо и сообщу, что кто-то выступил против него, что вполне правда, но что я верю, что он является мне другом, что не совсем правда, и поэтому я поместил его в безопасное место и, что бы ни случилось, он не будет обвинен в этом. И, таким образом, эта тяжесть падает с моих плеч.
ГЛАВА 20
Шипы были прикрыты цветами. Белые лепестки образовывали облака, устилали землю и наполняли воздух благоуханием. Последние апрельские заморозки сменились приятной теплотой мая. Прошел небольшой дождь, но затем небо прояснилось, и солнце заиграло радугой в жемчужных каплях дождя, попавших на паутину и лепестки цветов. Даже серые стены старого Кенилуорта доброжелательно взирали на группу людей, возвращавшихся с утренней соколиной охоты. Король погладил перья своего сокола и повернулся к жене, кобыла которой шла бок о бок с его жеребцом.
– Теперь тебе придется снять с этих перчаток все драгоценности. Тебе не нужно было показывать их мне утром и тем самым искушать меня надеть их. Они все испачкались кровью.
Элизабет нагнулась, чтобы посмотреть, нарушив покой своей птицы, которая раздраженно захлопала крыльями.
– Это только обшлаг. Я отрежу его и пришью новый. Кто же думал, что ты наденешь на соколиную охоту белые перчатки.
– Ты их сшила, и они великолепно подходят к моей одежде.
– А теперь мне придется переделывать их, Генрих, на соколиную охоту, – шелковые перчатки. Еще удивительно, что сокол не разорвал тебе запястье. С такой экстравагантностью ты сможешь занять работой всех перчаточников королевства.
– Вот видишь, даже мои плохие привычки приносят нации пользу.
Элизабет уже собралась отпустить колкое замечание по поводу того, что нельзя распространять подобные доводы и на другие пороки, когда показался тяжело скачущий из замка всадник. Генрих насупился и так пришпорил свою лошадь, что встретил гонца на полпути, оставив позади свою свиту. Элизабет первая догнала его и побледнела, увидев выражение лица Генриха.
– Хорошие вести, Генрих?
Генрих уже был готов ответить «да» и рассказать ей, но передумал. Вряд ли Элизабет сочтет эти вести хорошими, а их уже окружила половина свиты. Слишком многие увидят дело в том же свете, что и Элизабет, а ее беспокойство только подкрепит их страх. Он не сможет также при всех успокоить свою жену способами, которые он обычно использует в их интимных отношениях. Генрих искоса посмотрел на Элизабет.
– Это зависит от того, – ответил он с кривой усмешкой на застывших губах, – какой у кого взгляд на вещи; но хорошие предзнаменование, что эти вести пришли сейчас, когда я готов к работе, и мне не нужно прерывать наши развлечения.
Из-за того, что Генрих нетерпеливо относился к бессмысленным приготовлениям, совет собрался сразу же, в пропитанных потом одеждах для верховой езды. Генрих был готов к действию и осыпал проклятиями опоздавших. Были видны красные царапины от когтей сокола.
– От лорда Хаута из Ирландии. Ловелл и Линкольн высадились там с двумя тысячами фламандских наемников. Они не вынесли ожидания. Лже-Уорвик был коронован в Эдварда VI в Дублинском соборе.
– Так эти вести ты не считаешь плохими? – проворчал Бэдфорд.
– Они дураки. Неужели англичанам понравится, что их «король» был коронован среди ирландских варваров? Кроме того, в данный момент мы готовы встретить их. Если бы они не выступили так быстро, то необходимость поддержания боеготовности продлилась бы так долго, что свела бы на нет все усилия.
– Если нужно испробовать силы, то лучше сделать это пока они свежие, – согласился Оксфорд.
– У тебя есть они, Джон. Ты также обладаешь властью командовать ими, которую, как всегда, ты будешь делить с моим дядей. Бэдфорд, напиши Ризу поднять уэльсцев. Девон, сейчас же отправляйся на юг и собери войска. Гилдфорд, займись своими пушками. Они должны быть подготовлены к дальнему и быстрому путешествию.
Девон не дожидался, пока Генрих закончит свои указания. Он уже был снаружи, и они могли слышать даже за закрытой дверью, как он отдает приказы вызвать его людей и седлать лошадей. Генрих приподнял брови. И Гилдфорд, который собирался последовать за Девоном, тут же уселся. Ему также придется много объездить. Необходимо осмотреть артиллерию всех ключевых городов и установить ее для наступления, так же как и для обороны.
– Динхэм, – казначей ответил ему взглядом, – мне не нужно говорить тебе, что казне предстоят расходы. К несчастью, я послал Фокса в Лондон, а зарубежные дела удерживают там Кентербери. Ты должен сообщить им, что я ожидаю, что церковь также сделает вклад в поддержание мира в королевстве.
Вельможи, сидящие вокруг стола, одобрительно закивали. Очень часто им казалось, что церковь извлекает прибыли одинаково как из мира, так и из войны, в то время как они несут расходы. До сих пор Генрих не выдвигал требований к церкви, и многие гадали, не собирается ли он из-за своей набожности простить прелатам даже их обычный вклад в дело национальной обороны.
– Ормонд, напиши своим родственникам в Ирландии, чтобы держались подальше от этой глупой затеи. Расскажи им, как мы сильны, как счастлива нация, и как сомнителен успех любого восстания. Ты знаешь сам, что должен сказать.
– Сир, они не послушают меня.
– Знаю, но нам очень помогут слова, которые поколеблют мужество человека и посеют сомнения в его душе.
– А что делать Нортумберленду и Суррею? – спросил Бэдфорд, но его глаза спрашивали о Стэнли, который сидел за столом и которого он не осмеливался назвать.
– Суррей не будет собирать людей, а сам прибудет ко мне на службу. Он человек дела. Нортумберленд… Прошлой весной он вел себя достаточно преданно. Пусть исполняет свои обязанности. Ноттингэм, будет лучше, если вы поможете ему. Если нужно, спите с ним в одной комнате, в одной кровати, но проследите, чтобы он не попал в беду. Остальные джентльмены, которые являются офицерами моей гвардии, будут оставаться вместе со мной. Я не могу освободить вас от обязанностей по отношению к моей персоне.
Наступила многозначительная тишина. Король не собирался делать скидку на болезнь или брать в заложники детей – его нежность к детям была хорошо известна. В его руках останутся сами люди, а их печати и подписи будут доступны его воле. Дорсет находится в Тауэре, но все знали, что появятся письма, написанные его почерком и скрепленные его печатью, приказывающие их получателям подчиниться приказам Девона или других доверенных людей короля.
– Если я вам нужен, сир, то я прикажу моим людям подчиняться вашему представителю, – поспешно предложил Дерби.
– Вы великодушны, как любящий отец по отношению к своему ребенку, – с улыбкой одобрил Генрих. – Передайте ваших людей под командование Уиллоубай… О, простите, Роберт, – лорда де Броука.
– А кому мне передать своих людей, сир? – спокойно спросил Уильям Стэнли.
Генрих знал, что ничего не сможет прочитать в его змеиных глазах, и не потрудился встретиться с ним взглядом. Он знал также, что в последний раз сыграл подобный трюк с сэром Уильямом.
В другое время между ними разразилась бы война до смерти. Сейчас же он даже испытал облегчение. У Генриха всегда шли мурашки по телу, когда он имел дело со Стэнли, хотя и подавлял довольно успешно любой внешний признак этого.
– Графу Ноттингемскому. В любом случае он будет находиться в той части страны, – ответил Генрих без намека на теплоту, которая смягчила до этого приказ, отданный отчиму. Дерби, возможно, не заслужил наград в своей преданности ему, но зато был любящим супругом матери Генриха, и Генрих простил бы ему за это любую слабость. – Эджкомб, ты будешь присматривать за снабжением войск. Вы все знаете мой обычный приказ. В нем нет изобилия положений: никакого насилия, поджогов и драк между различными отрядами войска. В стране не должно быть никакого нарушения спокойствия. Каждый, кто не призван на службу, должен заниматься своим обычным делом. Есть вопросы?