Элинор мягко улыбнулась в ответ на эти слова и с надеждой проговорила:
— Но меня это нисколько не пугает, милорд! Напротив, я больше всего на свете хотела бы слиться с вами в любовном объятии!
Уильям почувствовал, что, несмотря на его намерение оставаться во время разговора на столь щекотливую тему деловито-сдержанным, член его внезапно начал отвердевать. Еще секунда, и он коснется бедер девушки. Внезапно потеряв нить разговора, он ощущал лишь гулкое биение своего сердца. Слова Элинор эхом отдавались в его сознании: «…слиться с вами в любовном объятии… в любовном объятии…». Зачем, во имя всего святого, он посадил ее на колени? Теперь ему придется опустить ее на пол, прежде чем она ощутит упругость, внезапно возникшую под ее ягодицами. Но ведь это обидит бедняжку, так доверчиво прильнувшую к его груди!
Элинор снова взглянула в глаза Маршала. Ее губы слегка приоткрылись, обнажив ряд жемчужно-белых зубов. Боже праведный, именно такой она предстала ему минувшей ночью в сновидении, которое он помнил отчетливо, вплоть до мельчайших деталей. Он держал ее на коленях, точно так же как теперь, и она улыбалась ему своей чарующей улыбкой. Он распахнул ворот ее ночной рубахи, обнажив полные груди. При мысли о том, что еще ни один мужчина не видел Элинор обнаженной, его возбуждение достигло невероятной силы. Он стал поглаживать ее сосок, а потом приник к нему губами, и тот сразу же отвердел, и девушка со стоном подалась ему навстречу…
Элинор положила руку на плечо Маршала. Вздрогнув, он слегка отстранился от нее и с ужасом увидел, что пальцы его сжимают воротник ее сорочки. Доводы рассудка были бессильны перед охватившим его тело вожделением, и лишь спасительная мысль о королеве Изабелле, как всегда, возымела немедленное действие: едва лишь он вызвал в памяти образ ненавистной распутницы, как член его сократился и обмяк.
Однако тема, затронутая им, была далеко не исчерпана, и Элинор явно ждала дальнейших объяснений.
— Дело вот еще в чем, моя ненаглядная, — как можно более мягко произнес Уильям. — Когда тела двух любящих друг друга людей соединяются, муж изливает семя, жена приемлет его и становится беременной, а после производит на свет дитя.
Элинор кивнула, осмысливая услышанное. Казалось, она получила ответ на давно мучивший ее вопрос.
— А пятнадцать лет — слишком нежный возраст для того, чтобы становиться матерью. Надеюсь, вы согласитесь со мной хотя бы в этом.
Да, выходит, ей и в самом деле придется подождать. Хотя бы один год.
— Простите меня, Уильям. Я имела в виду вовсе не то, о чем вы сейчас говорили мне. Я просто хотела побыть вместе с вами, как…ну как Изабелла с Ричардом.
Уильям стремительно вскочил с кресла и, держа Элинор за плечи, впился в ее лицо цепким, грозным взглядом:
— Что за нелепая, порочная выдумка, Элинор?! Как у вас только язык повернулся заявить подобное?! Не вздумайте повторить это кому-либо! Ведь иначе не миновать скандала в королевском семействе, а что до репутации моей сестры, то она будет погублена навек!
— Но они ведь наверняка не делают ничего дурного! — оправдывалась Элинор. — Им просто хочется побыть вместе! Ведь мой брат и ваша сестра давно любят друг друга!
— Они… ваш брат… Они — что вы сказали?! — взревел Уильям. Губы его побелели от гнева. Он в два прыжка достиг двери, выходившей в коридор, и потребовал: — Немедленно ведите меня в ее комнату!
Тут только Элинор поняла, что невольно выдала тайну подруги. Ах, как ей хотелось теперь взять свои слова назад. Но было уже поздно. Уильям мчался в западное крыло Одигема, и Элинор едва поспевала за ним. Сердце ее билось где-то у самого горла.
— Милорд! — задыхаясь, проговорила она. — Я ошиблась! Если это дурно, если им не следовало этого делать, то тогда, конечно, они ночуют порознь. Уверяю вас, что это так!
Изабелла положила голову на грудь Ричарда:
— Любимый, знай, я душой и телом принадлежу тебе, лишь тебе одному!
Ричард осторожно водил ладонью по ее белоснежному плечу. Его снедало чувство вины перед этой кроткой, доброй, безупречно воспитанной красавицей, которую он вверг в пучину греха. Но ведь он так любил ее и не в силах был победить свою страсть.
Внезапно дверь комнаты Изабеллы затрещала под чьим-то могучим натиском. Ричард проворно соскочил с постели и схватил в руки свой огромный меч. Он решил, что замок Одигем подвергся нападению неприятеля. Еще секунда, и тяжелая дверь сорвалась с петель. В комнату, словно разъяренный бык, ворвался Уильям Маршал. По пятам за ним следовала Элинор. Лицо ее было едва ли не белее бархатной ночной сорочки.
— Кровь Христова! Что ты сделал с моей сестрой, негодяй?! — проревел Уильям.
— То же, что ты сделал с моей! — ответил Ричард, зло сверкнув глазами.
Но Уильям выглядел величественным и неустрашимым, даже будучи облачен в длинную, широкую ночную рубаху. Он подошел вплотную к принцу и бросил ему в лицо:
— Я убью тебя за эти слова! В отличие от тебя я умею обуздывать свою похоть!
Изабелла лежала на кровати ни жива ни мертва. Она натянула простыню до самого подбородка. В ее карих глазах, казавшихся неправдоподобно огромными на побледневшем лице, читались страх и мольба.
— Как ты могла нарушить супружеский обет? — воскликнул Уильям. — Ты вступила в преступную связь! Ты…
— У нее не было выбора, Уильям! — перебил его Ричард. — Изабелла ни в чем не виновата. Я силой принудил ее уступить мне!
— Ты ничем не лучше своего беспутного папаши! — с ненавистью процедил Уильям, позабыв о том, что чернит память человека, доводившегося отцом не только Ричарду, но и Элинор. Он с трудом преодолевал желание задушить Ричарда своими могучими руками или разорвать его на куски. — Он потерял все свои владения на континенте, потому что был не в состоянии думать ни о чем, кроме своей скотской похоти, и дни и ночи напролет ублаготворял свой рожок!
— Нет! Не говори так, Уильям! — взмолилась Изабелла. — Ричард в самом деле любит меня!
— Мужчина готов поклясться в чем угодно, лишь бы затащить идиотку вроде тебя к себе в постель и взгромоздиться на нее верхом! — дрожа от гнева, воскликнул Уильям.
Прежде он никогда не произносил подобных слов в присутствии женщин. — Ты — наместник его величества в Гаскони. Это единственный клочок земли по ту сторону пролива, который не промотал твой родитель. Я считаю, тебе пора отправиться туда и приступить к выполнению своих обязанностей!
Ричард, гордость которого была глубоко уязвлена, все же не мог не признать справедливость упреков Маршала.
— Уильям, поверь мне, я горячо люблю Изабеллу! — глухо проговорил он. — Я хочу жениться на ней!
— Похоже, вы оба начисто позабыли о существовании де Клера! — горько усмехнулся Уильям. — Хотя у вас, Плантагенетов, принято умыкать чужих жен!
Ричард сдвинул брови и, глядя в глаза Уильяму, со сдержанным достоинством ответил:
— Мы любим друг друга уже давно — пять долгих лет! И все это время я не давал воли своей страсти! Но здесь, в этом уютном старинном замке, вдали от придворных соглядатаев, я потерял контроль над собой. Прости меня, Уильям! Я нарушил законы гостеприимства и навлек позор на женщину, которую люблю больше жизни! Через час я освобожу этот кров от своего присутствия. Я уеду в Гасконь, и нас и Изабеллой будет разделять океан. Прошу тебя, не вини ее ни в чем! В случившемся виноват один лишь я!
Сразу же после ухода Ричарда Уильям обратил на сестру взор, полный гнева и досады:
— Ты ведь должна была служить примером для моей Элинор! Я так доверял тебе! А выходит, ты могла научить ее лишь одному — распутству и попранию своего долга!
— Это неправда! — воскликнула Элинор. — Изабелла — самая милая, добрая, сдержанная и порядочная леди из всех, кто меня окружает. И если любовь, по-вашему, грех, то я повинна в нем ничуть не меньше, чем она! Потому что я люблю вас горячо и страстно, Уильям! И я понимаю, что привело Изабеллу в объятия Ричарда, ведь сама я так давно жажду ваших объятий! Можете думать обо мне что хотите, но я отдала бы все на свете за возможность провести ночь на одном ложе с вами! Но, на горе или на радость, я — ваша супруга и обязана во всем повиноваться вашей воле. Спокойной ночи, милорд граф! — И она с поистине королевским величием покинула комнату.