Дракончик расхихикался и стал прятать Камень в ветки под плащ. Расправив крылья, он поднялся в воздух, и Джон подумал, что дитя успело-таки подрасти - сейчас Нуминекс по длине мог сравниться с лютоволком, хоть и был куда тоньше. Хвост да шея, одно слово - подросток.
- Я летаю, а ты нет, - задразнился дракончик и перепорхнул подальше, зависнув над соседней крышей.
- Вульд На Кест! - крикнул Джон и оказался рядом с ним, среди сумрачных винтерфелльских горгулий. Вороны с недовольным карканьем поднялись с черепицы и отправились искать местечко поспокойнее, где никто не вопит прямо над ухом.
Джон сел на крышу и положил локти на согнутые колени, греясь на солнце. Дракончик умостился рядом и устроил голову у него на плече.
- Ну что, - самодовольно протянул он, - я был прав? Ты там всех удивил?
- Полагаю, что да, - засмеялся Джон. - Хотя больше всех удивлялся я сам.
Нуминекс фыркнул.
- Еще бы. Ты пока не в том возрасте, чтобы ничему не удивляться. Хотя петель ты накрутил таких, что глаза таращил даже Партурнакс. Наслышаны мы тут о твоих приключениях.
- Раз наслышаны, что ж ты Дени мучаешь и клеймишь изменщицей? Я-то вообще двоеженец.
- А она все равно изменщица.
- Посмотри на это с другой стороны, - завел собственнические песни Джон. - Она отпустила свою первую любовь, теперь ее сердце принадлежит мне. Никаких прежних мужей, один лишь я. И притом - навсегда.
- Размечтался, - вернул его в реальность Нуминекс. - В ее сердце всегда будут ее дети. И ее драконы… в общем-то, они тоже ее дети.
- Я не против делить ее сердце с детьми и драконами, - хмыкнул Джон. - Она же мое делит - и с детьми, и с тобой, и Призраком… и даже с Сераной.
- Прелюбодей, - заворчал дракончик. - А между прочим, двоеженец… Хочешь, мы твоей второй жене послание передадим? Наверное, получится даже разговор устроить. Через чардрево.
- Нет, - покачал головой Джон, чувствуя, как жалко ноет сердце. - Партурнакс сказал, я больше не вернусь в Скайрим. А раз так, то чем скорее Серана от меня отвыкнет, тем лучше. Забыть не забудет, но отвлечется - у нее теперь есть целый мир под солнцем, дракончики и папа-император. А скоро еще и маленький Довакин появится… Пусть живет счастливо. Зачем снова причинять ей боль?
- Жалеешь? - сочувственно спросил Нуминекс.
- О том, что встретил ее? Или о том, что оставил?
- Обо всем.
Джон пожал плечами.
- Ни в том, ни в другом случае у меня не было выбора. Если честно… да, жалею! Нелегко рвать по живому. Мы столько пережили вместе, да что там, мы только что поженились!..
Он выдохнул и безнадежно покачал головой.
- Что об этом говорить. Я не мог остаться. А если бы и мог… вернуться я хотел больше. Серана мне очень дорога. Но Дени…
Джон задумался, как объяснить мысль, для которой не было слов, кроме Уль, и начал издалека:
- Когда я впервые увидел ее на Драконьем Камне, она выглядела бесконечно одинокой. Словно свеча в пустоте. Но я не хотел этого замечать, не хотел об этом думать. Я пришел за помощью, за ее армией и драконами; я просто выполнял долг Короля Севера, как я его понимал… Да нет, ничего я не понимал, - фыркнул он, насмехаясь сам над собой. - Я все пытался рассудить, добрая ли она, справедливая ли, будет ли хорошей королевой Семи Королевствам, и отказывался видеть за этими частностями самое главное - вечную душу дракона. А драконов не судят, не оценивают. Их либо любят, либо боятся.
- Красиво сказал, - оценил польщенный Нуминекс.
- Ты же знаешь, что такое настоящее родство, - засмеялся Джон и потянулся почесать ему рожки. - Дени мне роднее меня самого. Без нее мир погаснет.
- Это, кстати, запросто, - цинично заметил дракончик. - Дрогону только дай повод что-нибудь спалить. Тебя, например.
- Я его маму убил, - невесело сказал Джон. - Я предал ее и убил, а она меня этим почти не попрекает. Так что перестань ее мучить и обзывать.
Нуминекс благостно сощурил глазки и пообещал, что непременно попытается. Джон укоризненно посмотрел на него и понял, что большего от вредины все равно сейчас не добьется.
Он глянул на крыши, щедро политые солнечным светом, и по-кошачьи прижмурился. Весна…
Безжалостные голубые глаза снова вспыхнули в памяти, и теплый свет будто померк. Чувствуя, как внутри поднимается бессильный гнев, он стукнул кулаком по крыше.
- Я должен был догадаться раньше! Должен был понимать, что зима вернется!..
Нуминекс успокаивающе потерся головой о его плечо.
- Допустим, ты бы догадался. И что бы ты сделал?
Джон опешил и призадумался. Что бы он сделал? Хороший вопрос. Он и сейчас не знает…
- Многое из того, что нужно сделать, - наконец сказал он, - людям вполне по силам. Отстроить замки, восстановить Стену, вернуть Ночной Дозор… Но я видел тела во льду. Паскудник Крастер отдавал Ходокам своих сыновей, а у него их народилась сотня! Я видел младенцев, и детей постарше, и взрослых. И волей Иного они сохранились там, в сердце Зимы, даже после того, как был уничтожен Король Ночи… Одавинг спросил: сколько нужно ребенку, чтобы вырасти? Я не знаю. Может, они будут спать и дальше - до поры до времени. Может, нашествие случится через тысячу лет, когда все забудут об угрозе, а Ночной Дозор снова начнет воевать с одичалыми, засевая Север трупами для армии мертвых. И тому несчастному, кто прибежит в Винтерфелл с плохими новостями, мой далекий потомок просто оттяпает башку - возможно, даже Длинным Когтем. Ибо нечего дезертировать и приносить дурные вести, когда жизнь так хороша и спокойна.
- Звучит как сугубо личное, - промолвил Нуминекс.
- Да, - зло выдохнул Джон. - Личное. Одна только мысль о том, что все пойдет именно так - а оно пойдет! - приводит меня в бешенство. Я уже видел такое и должен сказать, это было сущее безобразие. Глупость, косность, жадность, злоба… в общем, люди как они есть.
- Не веришь человекам? - захихикал дракончик.
- Не надеюсь на них, - поправил его Джон. - Но помощи ждать неоткуда. Я спросил у Одавинга и Салокнира, что они видят в будущем, но они не смогли ответить.
- Прямо-таки не смогли.
- Они видят, как я бью клинком в ледяную стену. И все.
- И о чем тебе это говорит?
- О том, что я окончательно и безнадежно сойду с ума, - проворчал Джон, - и буду биться в стену без всякой пользы. И в переносном смысле слова, и даже в прямом.
- Хм, - протянуло дитятко, - а я толкую это иначе.
- Как? - встрепенулся Джон.
- Они видят тебя, - уставился на него Нуминекс. - И я тоже. А значит, эта задача не будет отложена на тысячу лет. Она ляжет на тебя.
Джон оторопело заморгал.
- Но… как… то есть уже скоро?.. Или в ваших видениях мне все-таки девяносто? Скажи, что девяносто и это просто старческая дурь!..
Дракончик искренее рассмеялся.
- Ты не понимаешь, - сказал он. - Это будущее. Будущее, до которого надо дожить. А за это время многое может произойти… Ты еще поймешь, что делать. Мы не знаем, как и когда это случится, но мы ведь знаем не все.
Джон задумался, а потом упрямо свел брови. Если эта задача ложится на него, тем лучше. Он сделает все, что потребуется. Он перетряхнет весь Вестерос, Эссос, да хоть дымную Валирию в поисках ответов. Семь Королевств не смогут отмахнуться от угрозы, все внесут свой вклад, хотят они того или нет. Стену восстановят и Ночной Дозор снова займет Черный Замок, а все крепости, что лежат сейчас в упадке, будут отстроены.
Дени не умрет в снегу под стеной Королевской Гавани. Арья родится в семье Старков и вырастет, чтобы открывать любые земли, какие пожелает. А его дети…
Джон сжал кулак и поклялся себе, что глаза его детей никогда не засияют мертвым голубым светом. Живой Север останется живым, и лютоволки будут петь луне свои песни, и драконы будут парить в небесах среди полотен авроры, вечные и прекрасные.
Чего бы это ни стоило.
- Божечки, - стал ластиться к нему Нуминекс, - как я рад, что король-то наш - сумасшедший.
Джон погладил его по рожкам и подумал, что тоже этому рад.