- При задержании вы указали имя Джулиан, - пожевал губами старикан. - Это верная информация?
- Вернее не бывает, - проворчал Джон.
Джулиан, скажите на милость. Возьмем Джона, добавим Флорианушку - и вот что получается. Удружил ему Энн Мари, ничего не скажешь.
- Меня так дядя Шео назвал, - сообщил он конфиденциально.
- А родители? - вдруг заинтересовался старикан.
- Сирота я, - скорбно повторил Джон и без спросу потащил к себе запотевший серебряный кувшин и кружку. Наконец-то напившись желанной воды, он начал выплескивать свою горемычную историю: - Маму с папой никогда не видал, даже не знал, кто такие…
Сокуциус внимал с интересом, который было трудно предположить в служителе канцелярии, и Джон почувствовал, что его начинает заносить, словно в нем внезапно проклюнулась маленькая вредная Арья. Слова сами рвались изо рта, как табун из ворот.
- Рос без семейного тепла, - разглагольствовал он, - попадал в нехорошие истории, а потом дядя Шео меня подобрал и назвал в честь Юлианоса…
- Сиротам часто дают имена в честь богов, - важно кивнул старик. - Юлианос, бог логики и наук… Достойный выбор.
- Ага, - икнул Джон. Вода, спешно проглоченная пополам с воздухом, давала о себе знать. - Чтобы я был поумнее.
- Будем надеяться, еще поможет, - сочувственно молвил Эргалла.
Джон приложил холодный кувшин к больной голове и недовольно посмотрел на старика. Будем надеяться… А в честь кого назвали тебя, Сокуциус?
- У меня интеллект все-таки повыше, чем у кагути, - сообщил он надменно. - И это куда больше, чем я могу сказать о многих знакомых.
Эргалла удивленно на него уставился. Последняя фраза Джона, да и сам тон явно выбивались из портрета, который старик уже успел себе составить, и Сокуциус заинтересовался странным заключенным еще больше.
Того и гляди назовет цацой, подумал Джон.
Между тем Эргалла снова зарылся в бумаги и наконец вынырнул из них, любопытно щуря глазки:
- В письме, которое мы получили ранее, упоминалось о том, что вы родились под определенным знаком. Под каким?
Довакин мы, подумал Джон. Под знаком дракона.
- Забавно, что вы спросили, - сказал он. - У меня как раз сегодня день рождения.
- Интересно, - протянул старикан, но во лжи уличать не спешил.
- К чему все эти вопросы? - указал на бумаги Джон, так и держа живительный кувшин у головы. - Для дела или просто для порядка?
- Одно другому не мешает, - наставительно сообщил Сокуциус. - Вас освободили по особому указу императора Уриэля Септима Седьмого. Вам предстоит интересная работа с интересными людьми. Но для начала заполним анкету, чтобы знать, каковы ваши сильные стороны и таланты.
- О, у меня полно талантов, - язвительно заверил его Джон.
- Кража лошадей в них входит? - наставил на него перо Эргалла.
- Очевидно, что нет. Хотя вообще-то я очень удачливый.
- Удачливый, - старикан со скептичным хмыком чиркнул что-то в бумагах. - Глядя на вас, Джулиан, ни за что бы не догадался.
- Понятная ошибка человека, который не знает всей истории.
Эргалла рассмеялся и снова чиркнул что-то в анкете.
- Я так полагаю, - сказал он, - другая ваша сильная сторона - это все-таки интеллект. Хорошее имя дал вам дядя.
Джон пожал плечами, мысленно поминая дядю нелестными словами.
- Куда чаще меня спасала привлекательность, - честно признал он. - Я всем нравлюсь и потому до сих пор жив.
- Полезное свойство, - радовался дед, продолжая пестрить пером в бумажках. - Ну, а навыки?
- Меч, лук, кинжал, - начал перечислять Джон. - Меня учили сражаться. Умею быстро бегать и далеко прыгать.
- А магия? Бретоны всегда славились талантом к тонкому искусству.
Видимо, я окажусь единственным бретоном, который не способен наколдовать даже искру, подумал Джон и посмотрел на левую руку, в которой больше не скрывался дар огня.
Некая мысль заскреблась где-то на задворках сознания, но Эргалла смотрел на него ожидающе, и Джон, вспомнив о том, что он все-таки Довакин и знает слово Йоль, сболтнул:
- Говорят, у меня талант к магии разрушения. А еще я немного знаком с алхимией, - нагло заявил он, смутно припоминая, что в некоторые зелья кладут грибы.
Ну а что? Другие, поди, и этого не знают, подумал он, а потом снова глянул на левую руку и понял, что же его так обеспокоило.
Кольца-печати не было. Вернее, быть-то оно было, и Джон его прекрасно чувствовал - но увидеть не мог. И скорее всего, заподозрил он, снять его тоже не получится.
Значит, оставаться ему тут до победного конца. Или до смерти, что тоже вероятно. И что тогда? Он просто свалится у стены, и вскоре Одавинг с Салокниром поймут, что затея не удалась? Или он совершит какую-нибудь ошибку, исказив будущее, и тогда Алдуин не будет спасен, и Дени останется мертва, и мир вспыхнет и разорвется, забрав с собой в небытие и людей, и драконов?..
Джон беспомощно потряс головой, пытаясь осознать ситуацию. Вот он сидит здесь, в канцелярии, на этом старом скрипучем стуле - и одновременно стоит там, у ледяной стены, в холодном дыхании сердца. И так он будет стоять весь тот долгий миг, что живет здесь, в Тамриэле…
Издалека до него долетел встревоженный оклик:
- Джулиан!..
Джон не сразу понял, что обращаются к нему. Поморгав, он посмотрел на Сокуциуса и болезненно скривился:
- Ударился головой во время шторма. Переживу.
- Мда… ну, хорошо, - забубнил старик, перекладывая бумажки. - Язык у вас подвешен как надо, это я тоже тут отметил… А голова пройдет…
- Очень на это надеюсь, - сухо отвечал Джон. - И что теперь?
- Вот ваша справка об освобождении, - указал на документ Эргалла. - На выходе покажете ее капитану Селлусу Гравиусу, чтобы получить пособие.
Пособие!.. Джон так и вспыхнул, оскорбленный до глубины души. Потом его взгляд упал на тюремные обноски, и гнев поутих. Кто мог бы признать короля в таком оборванце? Да и надо ли ему, чтобы в нем признавали короля…
Он взял справку со стола и поднялся, поворачиваясь к дверям.
- Советую оставить кувшин тут, - закряхтел Сокуциус. - Мы же не хотим, чтобы вас арестовали за расхищение имперской собственности?
- Не хотим, - согласился Джон, против воли расставаясь с упоительно холодным кувшином.
- Пройдите по коридору, а потом в дверь направо, - напутствовал его охранник у двери, все это время стоявший немой тенью в полумраке.
Джон кивнул, вышел в коридор, и дверь в канцелярию тут же затворилась за его спиной.
Мгновение постояв на месте, он пошел вперед и заглянул в первую комнату направо. Там на столе кого-то ждал обед, и он посчитал, что это не та дверь, что ему нужна. Но следующая привела его в тупичок с бочками, и стало ясно, что путь его все-таки лежит мимо чужой еды.
Голова немилосердно кружилась, в ней будто что-то сжималось и подергивалось, отчего начинало нешуточно мутить, а свечи, теплившиеся в комнате, двоились и троились. Нащупав рукой лавку, он сел у стены, пытаясь прийти в себя. Справка сухо хрустнула у него в руке, и он наконец-то заинтересовался, что же там понаписал почтенный Сокуциус.
Строчки так и скакали перед глазами, и читать было тяжело.
“Справка об освобождении из-под стражи, эдиктом императора Уриэля Септима Седьмого, округ Вварденфелл провинции Морровинд…”
Вварденфелл, задумался Джон. Это же остров с Красной Горой, тот, что они с Сераной видели с берега Солстхейма - сплошные клубы пепла и алое марево. Но сейчас он все еще цел, этот остров…
Джон снова уставился в справку.
“Заключенный по имени Джулиан, бретонского происхождения, освобожден по особому указу. Заверено Сокуциусом Эргаллой, агентом Имперской канцелярии в Сейда Нин.”
Сейда Нин. Наверное, так называется этот городишко.
Его взгляд упал на дату, красовавшуюся ниже подписи: шестнадцатое число месяца Урожая, год 427 Третьей эры.
Третья эра! И год… это же за двести лет до скайримских событий!
Джону стало нехорошо. В больной голове начали копошиться какие-то обрывочные воспоминания об Обливионском кризисе, убийстве императора… да-да, вот этого самого Уриэля!.. Кризис завершился благодаря жертве Мартина, тайного сына Септима, а помог ему в этом заключенный… освобожденный по приказу императора…