- Хорошо, - Джон встал с подушек, с облегчением распрямляя затекшие ноги. - Одобряю миролюбивую жизнь. Так кого убить надо?
- Ты так уверен в себе? - усмехнулась шаманка, поднимаясь следом.
- А что, предки не сказали? Я на днях убил Альмалексию.
- Я думала, что неверно прочла знамения, - она взглянула на него совсем иначе. - Это было… слишком странно. Дракон, палящий грязь, укрытую золотом…
- Ну, просто я Змея, - поспешно объяснил Джон. - Под знаком Змеи… Словом, ничего странного.
- Ну, тогда слушай, Змея, - улыбнулась Манирай. - Улат-Пала всегда сопровождает его телохранитель Ахаз, хотя из них двоих Ахаз слабее. Также нужно покончить с опытным воином Ашу-Аххе и подлым колдуном Ранаби, который носит отравленный меч. Сейчас они в своих юртах, но завтра пойдут на дорогу искать поживу…
Ждать до завтра в этом хлеву, еще не хватало. Он поблагодарил шаманку за сведения и выскользнул наружу, высматривая самый большой полог.
Ага, вот он. Джон смело вошел в юрту ашхана и радостно воскликнул:
- Как жизнь, старичье?
- Н’вах! - зашипел Улат-Пал и вместе со своим дружком налетел на гостя.
Джон воспользовался действенной техникой запутывания оружия в плащ, а потом от души приложил ашхана локтем по шее. Отгородившись от верного друга Ахаза столбом, подпиравшим юрту, он выхватил из-за спины двемерские клинки и метнул их один за другим в телохранителя. Попал лишь один, но и это было неплохо. Хуже было то, что ашхан, отчаявшись распутать плащ, бросил топор и подхватил корявое хитиновое копье, стоявшее у большой корзины.
Джон не стал ждать, пока его убьют, и быстро призвал ходячий труп, чтобы Улат-Палу было чем себя развлечь. Сам он пошел добивать телохранителя и призывать лук, поскольку снаружи уже доносился некий подозрительный шум.
В юрту, где и так было тесно, вломился воин в желтых костяных доспехах, завопил: “Умри!” и тут же получил стрелу в лоб. Даэдрические стрелы пробивают что угодно, довольно подумал Джон. Они пробивают даже такие твердые лбы, как этот.
Ашхан тем временем покончил с ходячим трупом и повернулся к Джону, жаждая крови. Тот недолго думая подправил копью направление и оно вонзилось в корзину вместо живота наглого чужеземца.
Пока ашхан рычал, снова борясь с застрявшим оружием, Джон бросил лук, призвал кинжал и вогнал его Улат-Палу в печень. Меч он так и не достал. Впрочем, наглядный пример эшлендеров внятно говорил о том, что махать длинномерными жердинами в тесном шатре - не лучшая идея.
Полог зашуршал и в юрту заявился новый желающий подраться. Данмер в зеленом балахоне, окруженный розоватеньким магическим коконом, недоуменно огляделся, не понимая, почему свои лежат, а чужак стоит.
- Ты кто? - на всякий случай спросил Джон.
- Твоя смерть, н’вах, - ощерился данмер и начал водить руками, что-то наколдовывая. Довакин, уже подуставший от агрессии и суматохи, просто пришиб его очередным призванным кинжалом. За время, проведенное в Морровинде, драки и сражения стали для него настолько привычным делом, что по накалу страстей уже мало отличались от обеда или умывания. Тело все делало само, а разум только отстраненно наблюдал за тем, как очередная жизнь оказывается оборвана.
Ибо нечего кидаться на человека из-за неловкого слова. “Старичье” ведь еще не худшее, чем он мог бы их обозвать.
Стрелы вскоре исчезли вместе с луком, а Джон с тихими матюгами наконец-то выпутал из свежепорванного плаща чужой топор и бросил его на пол. Подобрав двемерские ножи, он вышел из юрты, где столкнулся с данмером самого печального вида.
- Это ты Хан-Амму? - спросил он, надеясь, что хоть этого доходягу не придется убивать.
- Манирай все же добилась своего, - горько вздохнул тот. - Нашла кого-то, кто избавит нас от злого вождя. Но я не хочу быть ашханом!
- Если будешь так скулить, - фыркнул Джон, - то и другие не захотят, чтобы ты им был.
А сам не мог не вспомнить, как допекал его Варис своими бесконечными: “Ты истинный король!” И как он несчастно отбивался, бесконечно повторяя одно и то же: “Не хочу, не хочу, я не хочу этого!..”
И ведь действительно не хотел, и вряд ли кто-то сумел бы его заставить - хоть Варис, хоть кто угодно. Личный опыт не мог подсказать Джону подходящих слов, чтобы убедить унылого Хан-Амму в том, как это славно - взять и взвалить на себя ответственность за целую кучу неблагодарного сброда. И как ему теперь подбодрить этого малахольного? Может, отцовским топором приманить? Пожалуй…
- А ну-ка зайди, - поманил он Хан-Амму в юрту.
Данмер с опаской заглянул в скудно освещенную юрту и сперва попятился, увидев побоище, но потом вдруг воспрял:
- Этот топор, Айран-Амму! Улат-Пал забрал его, когда убил отца… - Он потянулся к памятному оружию и замер, услышав слова Джона:
- Это топор ашхана.
Хан-Амму помедлил еще мгновение, а потом все же поднял семейную реликвию с пола.
- Я должен был сделать это сам, - сказал он, сжимая топор в руках. - Я должен был убить их и отомстить за смерть отца…
- Манирай отличает тебя от прочих из-за твоего миролюбия, - заметил Джон. - Она видит в тебе семена величия и мудрости, а не войны. Племени Эрабенимсун нужен новый ашхан, такой, как ты - а не такой, как они, - он махнул рукой в сторону раскинутых по полу тел. - Вы можете жить иначе. Теперь сможете.
- Я… я понимаю, - ответил Хан-Амму, все крепче сжимая рукоять топора. - Я сравнивал себя с ними. Знал, что не хочу и не могу быть таким ашханом, как Улат-Пал. И даже таким, как мой отец.
- Ты можешь быть лучше, - лицемерно заверил его Джон, которому было абсолютно все равно.
- Я понял твой урок, - повернулся к нему данмер. - Я буду ашханом. И я назову тебя Нереварином… Да, - кивнул он, - все здесь знают, кто ты и зачем пришел.
Вот она, гласность. Ну и славно, подумал Джон, дождался появления шаманки и был вознагражден каким-то коричневым поясом в кусочках.
- Захват Эрабенимсун, - все так же сурово сообщила она, старательно скрывая довольную улыбку. - Знак, который расскажет всем о том, что мы нарекаем тебя своим военным вождем. Что ж, - она оглядела трупы, - во всяком случае, драться ты умеешь. А дальше время покажет…
*
Джон покинул лагерь эшлендеров и пошагал подальше по дороге, размышляя о том, что все прошло совсем неплохо. Каких-то полчаса - и вот он уже наречен Нереварином и является счастливым обладателем пояса в кусочках. А что оставил позади кучу мертвецов, так это вроде никого там не беспокоит…
А ведь как мучили его придирчивые Уршилаку! В захоронения сходи, лук принеси, пройдись в Когорун, в пещерной тьме сияет что-то там…
Может, и с остальными племенами будет так же легко, понадеялся он, но тут же скис, понимая, что сперва до них надо хотя бы добраться. Он глянул на карту и призадумался. Оба оставшихся племени находились почти строго к северу отсюда, Зайнаб поближе, Ахеммуза - подальше, на самом северном побережье у островков. Можно было бы вернуться в Садрит Мору и оттуда куда-нибудь на чем-нибудь доплыть: вот, например, Ахеммуза живут совсем рядом с телваннским городком Вос…
Нет, решил он. На сегодня больше никаких путешествий. Он воевал, завалил целую юрту трупами, а до того изрядно наплавался на ветру в лодочке и лазал по горам, боясь Дивайта Фира. Он имеет право на отдых, а все лодки вполне могут подождать до завтра.
Окончательно заленившись трудиться на ниве пророчеств, он поставил пометку сбоку от дороги и сбежал в подвал к скампу, чтобы перенестись оттуда в Балмору и отправиться в таверну. Есть хотелось зверски.
========== Глава 36. Бедные сиротки ==========
На следующее утро Джон вернулся к пометке у лагеря Эрабенимсун и теперь неуверенно переминался на месте, держа в руках свиток. И все бы с этим свитком было хорошо, если бы не одно “но” - он был творением Тархиэля, светлая ему память.