- Пульс, - тупо повторил он, сжимая вялую руку. В глазах плыло, а кольцо Фаргота, обхватившее палец, вдруг показалось будто бы живым. Имелось в этом что-то противное, но сейчас ему было не до капризов. Он вспомнил уроки Сераны, учившей его поглощать пепельных отродий, и попытался потянуть тепло, стучавшее в кольце, в собственные вены.
Так вот она какая, магия, понял он, чувствуя новую сладкую силу, которая заструилась по жилам и стала вымывать из его головы боль и тяжесть.
- Смотри-ка, оживает, - заржал Аррилл совсем не по-альтмерски, глядя, как глаза нового знакомого проясняются.
- Отличное кольцо, - сказал Джон, возвращая Фарготу его сокровище. - Где бы мне такое раздобыть?
- Если сам зачаровкой не занимаешься, то это в Гильдию Магов. В Балморе у них есть отделение, - подсказал Аррилл.
- Не занимаюсь, - покачал головой Джон, радуясь вновь обретенной легкости и отсутствию боли. - Я только людей профессионально убиваю.
- Это очень кстати, - обрадовался Фаргот. - У нас тут контрабандисты по соседству окопались. В пещере, направо за мостком.
- Но сперва предлагаю тебе прикупить оружие получше, - и Аррилл широко повел рукой, хвастаясь ассортиментом.
Все эти корявые поделки и оружием-то трудно назвать, подумал Джон, с тоской вспоминая Длинный Коготь. Он мысленно подсчитал свои сбережения и снова мотнул головой.
- А луки есть? - спросил он.
*
В новых сапогах, с легким хитиновым луком и мешком за спиной (в мешке - книга!) он прошел по мосточку и свернул в сторону, ища пещеру. Ему не столько хотелось пограбить контрабандистов, сколько найти уединенное место и как следует все обдумать. В исцеленной голове толклось целое стадо суматошных мыслей, и он просто не мог заставить себя иметь дело с жуком, а потом с неведомым Каем Косадесом, пока не разберется в этом хаосе.
Под растопыренными, в полотнах воздушных мхов, деревьями росли какие-то грибы. И на самих деревьях тоже росли грибы. Джон вспомнил Хадвара, а потом - с уколом в сердце - родную Арью, и понял, что грибов ему не избежать. Книга и грибы, смирись, Довакин, и начинай собирать.
Напихав в мешок местных сыроежек и разлапистых, с тарелку, коричневых плюх, которые пахли мокрой корой, он пошагал дальше и вдруг остановился, услышав в высоте истошный вопль.
- Аааааааа! - верещало нечто, падая прямо с неба.
Джон в недоумении поглядел вверх, по привычке ища дракона, с которого свалился этот недотепа, но небеса были пустыми. Третья эра - и все драконы сейчас мертвы. Почти все…
Недотепа между тем долетел до матушки-земли и с кряком распластался посреди пыльной дороги. Было очевидно, что он мертв.
Джон подошел поближе, пошевелил тело носком сапога. Расшитая нарядная мантия, а шапка, шапка-то какая! Невероятный желтый колпак с меховой опушкой можно было бы продать тому же Арриллу, но вряд ли эльф захочет купить вещицу, которая сверху донизу в чьих-то мозгах. Он посмотрел на пятна крови, медленно проступавшие на мантии, и стал поспешно обшаривать труп, пока кровь не замарала все ценное, что могло быть у погибшего.
Порывшись, он добыл пару десятков дрейков, снял с тела пояс с незатейливым мечом, и вытащил из обширного кармана три странных свитка и записную книжечку с тиснеными звездами на кожаной обложке. Потом вздохнул, ухватил труп за ноги и потащил к противному болотцу по соседству.
Если его кто-нибудь сейчас увидит, то могут обвинить в убийстве, но если оставить тело на дороге, будет еще хуже. Ладно, уже потащил, что уж теперь, решил Джон и скинул труп в тину.
Болото булькало, затягивая несчастного в глубину, а Джон пошагал дальше, не теряя надежды найти контрабандистов. В болотце еще полно места.
Найденный меч его не впечатлил. Когда-то его плохо выковали, а потом плохо ухаживали, и сейчас Джон смотрел на стальной клинок с долей сочувствия. Одно дело, когда ты древнее фамильное сокровище из валирийской стали и все с тобой носятся; совсем другое, когда ты простой захудалый меч, вышедший из рук второсортного кузнеца… Печально все это.
Старый знакомец грязекраб, каких хватало и в Скайриме, злобно пополз к Джону от очередного болотца. Тот уже раскрыл было рот, чтобы крикнуть: “Йоль!” и разом заполучить и мир в округе, и обед, но Крик застрял у него в горле.
Он не то чтобы не мог использовать Голос - мог, да еще как. Просто его наконец-то осенила очевидная мысль: нельзя.
Нельзя, чтобы кто-то его услышал, нельзя, чтобы люди заподозрили в нем Драконорожденного. Он в Третьей эре, а значит, Серана все еще спит в крипте, а Харкон сходит с ума в Волкихаре и если до него дойдут слухи…
Ты - тайна, сказал Шеогорат.
Джон оглянулся по сторонам, совсем забыв о крабе, который упорно двигался к нему, героически преодолевая сажень за саженью на своих коротких лапках. Вокруг никого, но кто знает, как далеко могут улетать Крики? Драконы слышат их за сотни лиг; ветер шепчет Седобородым; небо разносит Голоса по воле Кан. Пока он под открытым небом, его Голос не должен звучать.
Грязекраб как раз дополз до него и жадно щелкнул клешней, готовясь отхватить противнику ногу в хитиновом сапоге. Относительно новом.
- Да отвали ты, - фыркнул Довакин, обошел агрессора и пошагал себе дальше, оставляя обиженного краба позади.
========== Глава 5. Прелесть ==========
Над головой шуршали разлапистые деревья. Воздушный мох меланхолично свисал с веток жреческими рукавами и колыхался от легкого бриза с моря; проскользнув под очередным таким рукавом, Джон понадеялся, что за шиворот ему не насыпались какие-нибудь заразные жучки. Как-то не производил Вварденфелл безопасного впечатления, да и вообще… жуки…
Перевалив через холм, он спустился на берег и наконец-то увидел под горой искомый вход. Деревянная дверь, обрамленная парой арок, напомнила ему данмерское зодчество в Вороньей Скале. Красиво устраиваются контрабандисты в Морровинде, ничего не скажешь.
Водная гладь навела его на новые мысли. Джон подобрался поближе к воде и, наклонившись с камня, глянул на свое отражение. Все охотно верят, что он бретон; может, он теперь и выглядит иначе? Было бы удобно…
Из воды на него смотрел все тот же хорошо знакомый Джон - бледный и насупленный, с расползшимся хвостиком и свисающими вокруг лица черными прядями. Отражение качалось в прибое, подрагивало, шло рябью, но это по-прежнему был он.
И как теперь быть, задумался он. Данмеры живут долго; возможно, кто-то из них окажется способен узнать его в будущем. Тот же Джиуб… хотя он ведь ни словом не обмолвился тогда, в Каирне, что они уже встречались. Может, не разглядел в полумраке трюма, а может, просто не посчитал нужным разглядывать.
Но ведь есть и другая вероятность, вдруг понадеялся Джон. Что, если все это происходит не по-настоящему? Время относительно и даже само действие относительно; что, если он сейчас не в прошлом, а совсем уж неведомо где, в каком-нибудь плане Обливиона, где события просто разыгрываются по-новой - безумный спектакль для развлечения Безумного Бога.
Джон вздохнул и понял, что проверять не осмелится. К тому же драконы ведь тоже тревожились, что что-то происходит. Очень были этим взволнованы и даже замышляли зарыть его на полянке, а это о чем-то да говорит. Словом, как на все это ни смотри, путь у него один: пройти облечение до конца - пройти так, словно все это его единственная реальность и смерть окажется именно смертью, а не жульническим побегом обратно в свой мир.
Все по-настоящему и все серьезно, и еще ни разу на кон не было поставлено столь многое. Он посмотрел на море, над которым золотилось солнце, и подумал, что за ним, севернее, лежит Солстхейм, а дальше - Скайрим.
Скайрим, где спит в крипте Серана, и ему нельзя ее будить. Скайрим, где на вершине Монавен скучает Партурнакс, но ему не доведется ни увидеть старого дракона, ни поговорить с ним. Там, за морем, - так близко и так ужасающе далеко - лежит Скайрим, в который Джон уже не вернется.