“Позор и Сын! Солнце и Тень!” Он читал дальше и начинал осознавать, что, кажется, это написано про него, бастарда и наследника, дракона и призрака в чужом теле. С кем-то в пастве Дагот Ура явно случились провидческие судороги, поскольку речь в этих строках шла не о Нереварине, а именно о нем, захватчике Воплощения.
А свиток все заходился в восторге: “Холодной сталью он пронзает сердце! Нет больше Сил, Проклятий, Заклинаний! Ослабли цепи! Пелена спадает с глаз! Я вижу тебя своими глазами! И везде тишина! Я просыпаюсь! Помню! Боже!”
Джон отложил листок и задумался, что же случится со всеми Спящими и Видящими, когда Дагот Ур падет. Может, именно это и было ответом? Они наконец-то проснутся и вернутся к жизни? И перестанут приставать к людям на мостах Балморы?
Хорошо бы, коли так, подумал он, а потом перевернул листок и добыл из верного рюкзака перышко и походную чернильницу. Кольцо Азуры - это, конечно, прекрасно, но вдруг что-то пойдет не так…
“Пещера Воплощения,” крупно писал он на обороте. “Ответы там.”
Потом достал карту и обозначил пещеру, добавив, что звезда - это ключ и надо ждать сумеречного часа. Помахал бумажками, суша чернила, и запихал их туда же в карманы, где уже почти не оставалось места. Ну, ладно, влезет пара бриллиантов, сморщил он нос и вытащил из рюкзака завалявшиеся камешки. Если Нереварину придется путешествовать до Пещеры самостоятельно, пусть ему хотя бы будет на что поесть.
Он достал флягу и хлебнул небольшой глоток воды, чувствуя, как скребет в горле от пронизанного ржавчиной и пеплом теплого воздуха Одросала. Потом нехотя поднялся, чтобы совершить еще одно путешествие по ненавистной Тропе - на сей раз он собирался прийти прямиком к воротам цитадели Дагот Ура, где, по его личному мнению, очень не хватало волшебной пометки.
Дорога в Бал Ур все еще сохранялась, скромно прячась в сторонке среди прочих окошек. Сколько такта, ехидно подумал Джон, стараясь даже не глядеть лишний раз в сторону пути, который должен был исчезнуть еще две Тропы назад.
Ворота, которые он искал, оказались похожи на вход в достопамятный Аркнтанд, руины недалеко от Балморы. Каменная сфера, плотно сомкнувшая створки, казала неприступное брюхо из тверди горы, а значит, где-то поблизости должен сыскаться рычаг, который ее отопрет.
Джон прошел по Тропе, вывалился к сфере и огляделся, задыхаясь от жара. Он стоял на каменной полке, из которой торчали обломки двемерских строений, а внизу бухтела и курилась дымками раскаленная лава. Это ведь самое жерло Красной Горы, подумал он, обмирая от первобытного ужаса, и поспешно сотворил пометку, торопясь вернуться обратно в каморку к инструментам и воздуху попрохладнее. Близость чудовищной стихии, ворочавшейся прямо рядом с ним, несколько подрывала боевой дух.
Продышавшись в каморке и снова хлебнув водички из фляги, он медленно, боясь того, что может случиться, стянул перчатку и снял с руки Ленту Лабиринта, положив ее на ржавый пол.
Взяв в руки орудия, он опустился на колено и, вдруг забеспокоившись, решил снова призвать доспех - кто знает, чем полыхнет опасное кольцо…
Рожки облекли его, придали силы рукам и он взял инструменты покрепче, примеряясь к Ленте. Жаль, как жаль…
Разделитель упал, блеснув в красном свете свечей, и кольцо жалобно заскрежетало, плющась в кривой плоский кружок. По полу пролегла трещина - металл подался под ударом божественного орудия. Джон скрипнул зубами, полоснул по остаткам Ленты Разрубателем, деля кольцо надвое, и увидел, как полетели во все стороны искры и пол стал разъезжаться под его коленом.
Матюгнувшись, он сгреб остатки кольца, с трудом удерживая неудобные кусочки вместе с Разделителем, и отскочил к стене, пока пол проваливался вниз, открывая еще один ржавый коридор, где гуляла какая-то тварь в балахоне и щупальцах.
Тварь подняла голову, увидела Джона в красивых рожках, обрадовалась, закурлыкала что-то на своем, Дагот Уровском, а Довакин, поминая недобрым словом вот так же развалившийся Собор и падение в Хладную Гавань, вдруг понял, что неизбывная, неистребимая яма в его голове - эта страшная и черная яма! - исчезла. Разрушилась вместе с кольцом, которое могло бы затащить его в ловушку, но теперь не погубит никого и никогда.
Нет больше Ленты, нет зерна вампиризма и Молаг Бал уже не сможет достать его здесь. Не сможет достать его нигде!..
Он рассмеялся, испытывая невероятное чувство освобождения и совсем забыв о твари, упорно кидавшейся в него комками враждебной магии, а потом бесцеремонно прижал к груди орудия, перекинул кусочки кольца в левую руку и наконец-то сотворил заклинание возврата.
Жерло поприветствовало его гулом и постреливанием раскаленной крошкой и Джон тут же зашвырнул в него остатки Ленты. Лава поглотила их, словно это было нечто несущественное, а Довакин, наконец-то осознав, что чудесный доспех защищает его и от жара, и от дыма, задержался на каменном карнизе. Ловя последние мгновения в этом дивном и диком мире, он поднял глаза к красному небу, где за вуалями пепла были почти не видны звезды.
А ведь где-то среди них - Змея, которую он так и не научился отличать…
Пора прощаться, понял он. Прощаться с Вварденфеллом и его кознями, прощаться с Нирном и его магией. Волк, коза и капуста прибыли на другой берег в целости, но впереди еще одна река и на этот раз она пролегает между мирами - от сердца к сердцу.
- Прощайте, - просто и безыскусно сказал он звездам Тамриэля и опустил голову, возвращаясь к насущным делам.
А вот и рычаг. Ухватившись за ржавую загогулину, он потянул за нее и сфера за его спиной стала с грохотом разъезжаться на две половинки, за которыми прятался вход. Припустив туда, он вломился в железную дверь и захлопнул ее за собой с душераздирающим скрежетом.
Сразу от двери вниз вела лестница и Джон чуть не сверзился с нее, едва успев подхватить себя на верхних ступенях. Ну, хоть орудия не потерял, и то хорошо…
Собравшись с мыслями, он обрел некоторое подобие душевного равновесия, которое тут же снова пошатнулось, стоило ему вспомнить, что рюкзак остался в Одросале - упал под ноги твари в щупальцах.
Да и ладно, ожесточенно мотнул он головой, перестал обниматься с орудиями и взял их как положено, по артефакту в каждую руку, а потом начал спускаться вниз по лестнице. Пусть потеря рюкзака станет самой большой его сегодняшней неудачей. В конце-то концов, если вспомнить приключения в Заводном Городе, это даже может стать новой хорошей приметой. Довакин жертвует котомкой - и выигрывает.
И вообще, взлетать надо налегке.
Он повернул направо, собираясь спуститься по следующей лестнице, и приостановился от неожиданности, услышав идущий неведомо откуда голос:
- Ступай, Неревар. Друг или предатель, ступай. Ступай и взгляни на сердце, взгляни на Акулахан. И принеси Призрачный Страж… Он нужен мне.
Ха, подумал Джон. Страж ему подавай, размечтался. Бедняга Дагот и представить себе не мог, что кто-то может взяться за орудия без чудо-перчаток. Какой же дивный сюрприз его ждет. Почти такой же, как когда-то ждал Мирака.
Призрачный Страж теперь на хранении у Партурнакса и там и останется. Джон хорошо помнил, чему учил его дядюшка Шеогорат: сперва спрячь.
========== Глава 44. Фус и Ро ==========
Джон продвигался вперед по древней двемерской цитадели, грязной и ржавой, а голос Дагот Ура сопровождал его чуть ли не на каждом шагу этого унылого пути. Спотыкаясь о нескончаемый хлам, Довакин раздраженно задавался вопросом, почему все бредящие сумасшедшие так старательно избегают уборки, а заодно пытался вспомнить, что он читал про загадочный Акулахан в бумажках Вивека.
Кажется, это был какой-то конструкт, самодельный бог, которого пытались создать криворукие двемеры. Или это Дагот Ур решил повторить их амбициозный проект под названием Нумидиум? Джон так и не вспомнил, а потом решил, что это неважно. Что бы там ни понастроил Отец Горы, вряд ли оно устоит перед орудиями дяди Шео.