- Да…
А потом качнул рукой, ударяя по Сердцу золотым молотом - снизу, с короткого замаха.
Пещеру тряхнуло. За спиной оборвался и посыпался в лаву ломкий, просушенный до хруста мостик, а Дагот Ур, скорчившись рядом с ним от боли, страшно закричал:
- Что ты делаешь?!..
Ну прости, подумал Джон. Такой уж я криворукий.
- Фус Ро Да! - крикнул он в ответ, сбрасывая противника с уступа вниз, вслед за мостиком.
“Иди безоружным в его логово с этими словами власти: Аэ Гарток Падхоме (ЧИМ) Аэ Алтадун…”
Он поклялся, что не поднимет на Дагот Ура орудия Кагренака, но он ничего не говорил про Слова Силы. И пусть они с Вивеком и Молаг Балом говорят на разных языках, есть мало слов сильнее драконьих…
И сейчас его слово - Фус.
Пора достигнуть неба жестокостью, подумал он обреченно. Пора на миг стать Алдуином и принести земле огненную бурю. Слушая ровный тон, который молот извлек из оглушенного Сердца, и хороня в глубинах души дикий и прекрасный Вварденфелл, он наконец решился и ударил по останку Шора хрустальным клинком.
Ударь один раз Разделителем, потом более одного раза Разрубателем…
Короткий меч снова обрушился на алое сердце. И снова. И снова. Сердце дрожало и искрило, выбрасывая потоки тошнотворной силы, и весь мир вокруг объяли молнии, между которыми гнездилась непроницаемая тьма. Вспышки слепили глаза и раскалывали голову, словно громовые топоры, и Джон зажмурился, не в силах смотреть на грозу, сквозь которую его швырнула воля Шеогората.
- Время пошло! - крикнул где-то в неведомых далях Безумный Бог, заливаясь своим неподражаемым смехом.
Холод ударил Джона в лицо, словно ледяной кулак, и он распахнул глаза, одновременно и боясь и надеясь увидеть знакомые голубые огоньки напротив.
И они были там, и за тот краткий миг, что его не было, их злоба ничуть не оскудела и не померкла. Джон занес молот, внезапно ставший непомерно тяжелым, и обрушил первый удар на нетронутую ледяную поверхность.
Насколько хватит сил…
Стена пошла трещинами, теряя прозрачность, полетело крошево, мерцавшее в свете зеленой авроры. Он вогнал в холодную твердь клинок и лед раскололся, обнажая проклятое дитя, коронованное знакомыми рожками.
Следующий удар Разделителя разбил голову врага в мелкие осколки и снова в дело вступил хрустальный клинок, взрезавший лед, словно хрупкий наст. Разрубатель в его руке нагрелся, обжигая ладонь сквозь толстую кожу с меховой подкладкой, но левая рука, державшая Разделитель, наоборот становилась все холоднее. Он снял перчатку, когда надевал кольцо-печать, и теперь она валялась где-то под ногами. Джон понимал, что у него нет ни времени, ни возможности ее поднять. Стоит хоть на миг выпустить орудия из рук - и данный ему шанс будет исчерпан. Теперь оставалось лишь прорубаться вперед, кроша стену и забивая Ходоков одного за другим.
Но чем дальше он продвигался, тем лучше понимал, что не все из них - те похожие на драугров Ходоки, с которыми он воевал прежде. Это были элементали, инеевые атронахи, и он уже видел некоторых из них сквозь лед. Он вспомнил смех Шеогората и глумливый вопрос: “А ваш Иной играет честно?” Уже тогда Безумный Бог знал, что Иной нашел способ возродить свою армию, пополнить ее новыми сущностями. Арья действительно принесла погибель большинству Ходоков, когда убила Короля Ночи. Сейчас Джон сражался с чем-то иным.
Откуда берутся ледяные даэдра, спросил он тогда у Молаг Бала, и Принц, насмехаясь, ответил: “Из Обливиона, разумеется. Все даэдра приходят из Обливиона.” Продвигаясь сквозь лед к средоточию Зимы, Джон видел в противниках все меньше сходства с Ходоками и все больше сходства с атронахами, которых он истреблял в подводных пещерах Аэслипа.
Некоторые из них пытались драться. Вмороженные в лед, еще не до конца проснувшиеся, они щурили свои нездешние глаза и заносили руки, в которых трещали сгустки холода. И Разрубатель падал на эти руки, и Разделитель падал на их головы, и Джона снова и снова осыпало искрящимся крошевом, превратившим его волосы из черных в седые.
Но как, как они сюда попали? Что позволило им пройти сквозь защиту, которую удерживают Старые Боги этого мира? Что повредило ее настолько сильно, что у Иного хватило сил дотянуться аж до Нирна…
Акатош, понял он. Бог Времени нарушил целостность барьера, когда явился в обреченный мир и прибрал к крылышкам никому не нужного, бесхозного Довакина, погибавшего в ледяной расселине. А следом за ним явился и Партурнакс, который надорвал барьер еще сильнее - в тот самый миг, когда с боем и пламенем пришел за ним и Арьей сквозь Предел Разума. Возможно, именно тогда в сердце Зимы заблестела глазами новая и враждебная жизнь, влившаяся в тела старой армии. Теперь Джон был почти уверен, что рано или поздно пробьется к тому сокровенному месту во льдах, где крутится сизая воронка портала - тонкая брешь, игольный прокол в защите, маленькая военная тайна Великого Иного.
И если портал не уничтожить, поток врагов будет нескончаемым. Их не удержит ни Стена, ни все людские воинства. Даже для драконов неистощимое море даэдра - это слишком много.
Он уже не знал, как ему удается поднимать молот. Рука отнялась до самого плеча и пальцы на рукояти стали синими. Дыхание, которое поначалу вырывалось изо рта пухлыми клубами пара, стало невидимым в хрустком студеном воздухе, и в груди было почти так же холодно, как и повсюду в этом краю. Но останавливаться было нельзя: по обе стороны от него скрывались во льду десятки, а может, и сотни тел, а впереди громоздилась еще не преодоленная твердь, хранившая в себе портал.
Насколько хватит сил…
Разрубатель снова вошел в стылую гладь и по льду разбежались огромные трещины, а потом всё по правую руку от Джона начало рассыпаться острыми клиньями. Новоявленные, нездешней породы враги полезли из обломков, расправляя скрюченные от долгого безделья руки, и он набрал в замерзшую грудь воздух, чтобы поприветствовать их как положено.
Йоль не шел из холодного горла, застревал на лопнувших губах, оставляя за собой лишь слабый выдох. Джон попробовал снова, ощущая, как начинает теплиться внутри маленький огонек, и наконец пламя в нем разгорелось и вырвалось на свободу.
- Йоль Тор Шул! - крикнул он и услышал далеко за спиной ответный победный рев Одавинга и Салокнира. Драконы приветствовали его, окончательно пробудившегося, преодолевшего холод смерти и проломившего вечную корку льда, которая с рождения облекала его, словно створки раковины.
Элементали истаивали в свете драконьего пламени, а Разделитель и Разрубатель продолжали свою работу, кромсая и раскалывая лед. Со странным чувством освобождения Джон вдруг понял, что все его человеческие силы уже давно закончились и сейчас тело держится на ногах лишь благодаря чистой воле. Он двигался словно мертвец, оживленный чужой магией, или безмозглая двемерская машина, которая рубит и кромсает, потому что такой она и была задумана. Он не знал, шла ли эта сила от божественных орудий или от Безумного Бога в его голове, или даже была рождена его собственным желанием. Он знал лишь то, что ее хватит, чтобы закончить начатое, и этого было вполне достаточно.
Кристальный клинок, такой хрупкий на вид и несокрушимый по самой своей сути, вонзился в новый пласт льда и обрушил еще одну часть твердыни Ночи, но и там были лишь атронахи, которых он встретил новым Йолем. Где же портал?..
- Ри Вааз! - крикнул он, повернувшись строго на север, где лед выпирал круглым горбом.
Горб пошел трещинами и Разделитель с Разрубателем снова взялись за работу, торопясь найти сокрытое в этом исполинском непостижимом яйце. Наконец с чудовищным треском скорлупа расселась, открывая проход в свое нутро, и Джон почти засмеялся, увидев сизый портал.
Вот оно. Вот оно… Спасибо, Аэслип.
- Йоль Тор Шул!..
Портал померк, пополз клочьями, но все еще трепетал и корчился перед ним, как огромный серый мотылек. Джон подошел, тяжело ступая холодными, как смерть, ногами, и занес молот, готовясь закрыть брешь в барьере.