- И даже не уничтожил при этом мир.
- Святой Джон.
- Наша умница.
Драконы ухмылялись во все пасти, расточая ему хвалы, а Дени смотрела на него, забыв про пучок скрибятины в руке.
- Уничтожил?.. - наконец вымолвила она.
- Основную часть, - кивнул Джон и с сожалением посмотрел на бинты. - Так что нашествие откладывается на долгий срок… Но Железному Банку об этом ни слова, - строго предупредил он, - а то нас лишат выгодной рассрочки по платежам. Да и лордам лучше не знать. Пусть боятся. Проверить-то они все равно не могут, - рассмеялся он злорадно.
- Я вышла замуж за дракона, - обрадовалась Дени и с гордостью посмотрела на тотемчик Алдуина, напрочь игнорируя законного мужа, а потом снова взялась за пищу богов. Джон с улыбкой смотрел, как она со знанием дела расправляется с жестким вяленым мясом. Кто привык к конине, того скрибятиной не напугаешь…
*
Они припрятали сокровища (Дрогон книжку не отдал) и вернулись к Стене, чтобы раздать напоследок ценные указания и забрать волков, а заодно и прославленный меч, который за все облечение так и не покинул ножен.
Дени помогла ему застегнуть пряжку ремня и Джон поймал себя на мысли, что ждет, когда же кошачье зрение покажет себя и полумрак в покоях лорда-командующего прояснится. Но этот пояс зачарован не был.
Он вышел наружу, отыскал Сэма, поблагодарил еще раз и пообещал, что скоро за ним вернется, а потом заторопился к драконам, ожидавшим за воротами, - ему не терпелось увидеть детей и Нуминекса. Как они, наверное, выросли…
Какое там выросли, одернул себя Джон. Прошло несколько дней, как он покинул Винтерфелл, и его отсутствия никто и не заметил, даже Дени. Мир не убежал далеко вперед, пока он мародерствовал в прошлом Вварденфелла; он ждал его - и дождался.
Взлетая в небо, Джон вдруг вспомнил свою первую поездку на силт страйдере, а потом коварный свиток Тархиэля, забросивший его в сырые облака, - вспомнил и улыбнулся, радуясь, что ему довелось пережить и то и другое.
Судьба всегда была к нему добра, понял он со всей отчетливостью. В его жизни есть все, о чем он когда-либо мечтал, и еще больше того, чего он не мог бы даже представить, - подвиги и драконы, любовь и чудеса, бремя и сладость власти. В ней сошлись Фус и Ро, как сошлись они теперь в его разуме - повзрослевшем и окрепшем разуме дракона.
И после всего, после всего-всего - он наконец-то был дома.
========== Эпилог. Наречение ==========
Джон рассматривал ладони, покрытые сетью шрамов. Внутренняя сторона пальцев тоже была в отметинах от божественных орудий и в первые месяцы ему приходилось постоянно разминать руки, чтобы они не утратили подвижность. Однажды, в свой первый год на Стене, он уже проходил через такое - и вот пришлось снова, но на сей раз после куда более тяжких увечий. Он даже думать не хотел, что с ним стало бы, если бы не экспериментальные драконьи зелья.
Теперь, почти полгода спустя, можно было смело утверждать, что руки полностью зажили. Хотел бы Джон сказать это о своем разуме…
Да, днем дела шли прекрасно. Просто отлично шли, если не считать того, что Дени была снова беременна и драконы, верные своему обещанию, переселили душу Арьи в новую жизнь. Казалось бы, чем тут огорчаться, но увы, быстро выяснилось, что Нимерия взяла всевластную королеву под свою опеку и не теперь подпускает к ней никого, храня покой еще нерожденной сестры. Джон был изгнан с супружеского ложа в соседнюю комнату и даже целоваться им теперь приходилось подальше от бдительной волчицы - в купальне или вот как вчера, в шкафу.
Итак, жизнь - в виде мохнатой несговорчивой морды - временно развела супругов по разным спальням. Дени ныла, но мирилась с тем, что ей приходится спать в одной кровати с неразлучной Нимерией и ее коллекцией погрызенных костей. Она даже утверждала, что начала к ним привыкать, но Джон не слишком верил.
Сам же Довакин снова оказался в старой комнате Сансы, откуда с ворчанием выбросил все рукоделие, а вместо этого устроил гнездышко для Нуминекса. Призраку лежанка не требовалась - он просто заползал к Джону под бок и сладко сопел всю ночь напролет. Хоть говяжьи кости с собой не тащил, и на том спасибо. Джон слушал его умиротворенное сопение, таращась в потолок и проклиная Шеогората, оставившего ему такой ужасный подарок.
Альтернатива. Она возвращалась в его сны снова и снова, заполняя разум новыми подробностями, показывая то одно, то другое событие в мельчайших деталях. Просыпаясь в холодном поту, он не сразу понимал, где находится, слушал посапывание волка и мучительно пытался понять, какая из двух его жизней настоящая.
Чему удивляться. Безумный Бог сам признавал - честно, смело и открыто, - что любит смотреть, как Джон мучается. Наблюдать за его страданиями Энн Мари уже не мог, но, наверное, где-то далеко, на Дрожащих Островах, даэдрическую душеньку Принца грела мысль о том, как он напоследок сыпанул юному дракону соли на раны.
Как Джон ни старался, как ни убеждал себя, что без Шеогората альтернатива как раз и стала бы реальностью, но перестать проклинать мерзавца не мог, как не мог вновь обрести внутреннее равновесие. Баланс, выстраданный столь тяжким путем, начинал пошатываться и ускользать.
Был бы здесь Партурнакс, подумал Джон в одну из бессонных ночей и чуть не расплакался от осознания, что древний дракон остался так же далеко, как и мерзопакостный Принц.
Дени отняла у него тотемчик Алдуина, а заодно и весь немалый запас скрибятины, Нимерия отняла саму Дени и семейное ложе, драконы отняли Арью в ее волчьей ипостаси…
Только ты у меня и остался, подумал Джон, поворачиваясь к сладко спящему Призраку и обхватывая мохнатую тушку рукой. Ты и Нуминекс. Родная геральдика…
Раскисая от жалости к себе, он все-таки заснул, чтобы наутро пробудиться с чугунной от недосыпа головой, и теперь вяло валялся, рассматривая исчерченные шрамами ладони. В закрытые ставни кто-то постучал и Джон понял, что к нему ломится со двора один из драконов.
- С добрым утречком, - уныло сказал он, открывая ставень и морщась от солнца, бьющего в окно мимо жизнерадостной драконьей морды Одавинга.
- Не кисни, Довакин, - хмыкнул тот. - Собирайся и полетели. Нуминекса с собой возьми и волчика не забудь.
- Куда летим? - немного оживился Джон.
- Там и узнаешь.
- А Дени?..
- А ей мы пока ничего не скажем.
Вот как. Тут не знаешь, что и думать…
- Меч брать? - с опаской спросил он.
Дракон рассмеялся.
- Не надо.
*
Драконья магия защищала его в полете под облаками, но все же не вполне: Джон чувствовал встречный ветер, от которого разгорались щеки, и холод, бодривший почти так же, как неутоленное любопытство - куда они летят? И зачем?
Ясно было одно - их путь лежал на север. Одавинг целеустремленно летел вперед, а вровень с ним держался Салокнир, на чьей спине надежно угнездился маленький Нуминекс, наглый и довольный. Проплыла под крыльями Стена, расстелился лес, который пока не торопилась заметать снегом новая зима. Интересно, подумал Джон, сколько до нее осталось лет - два года, три, пять? А может, и меньше. Нынешняя была, скажем прямо, короткой.
Когда впереди затеплилось мягкое сияние кроны, он понял, что они приближаются к Вершине Мира, и ощутил, как внутри пробудилась робкая надежда - а вдруг?..
Надежда окрепла, когда он увидел внизу холмики. Полускрытые могучей алой кроной, они все же были хорошо заметны на снегу, который не таял здесь никогда.
Вультурьйол. Дюрневир. И… Партурнакс.
Джон чуть не свалился с Одавинга, так он тянул шею, пытаясь убедиться, что не ошибся, что внизу и в самом деле ждут те, кого он уже не надеялся увидеть в этой жизни.
- Дрем Йоль Лок, Довакин, - забасили гости, с трудом сдерживаясь от хихиканья при виде ошалевшего от счастья Джона. Скатившись с драконьей спины, он кинулся обниматься и повисать на родных чудищах, которые ухмылялись и ласково прихватывали его коготками на крыльях.