- Зелье лучше, но пробочник пойдет. Только язык немеет… У Джулиана немеет язык?
Не то слово, хотел сказать он, но не смог. Паралич отпустил его окончательно и он встал на ноги, но чувствовал себя так, будто лишился рта. Приложить бы вредную кошку Фусом, да горло не слушается - ситуация в целом, увы, не новая. Вот только после того, как Харкон залил в него ведро алтарной крови, у него хотя бы слюни не текли.
- А-хи-хи, - высказалась каджитка, в которую, казалось, вселилась неугомонная Арья, и распахнула дверь. За дверью копошился дух предков - этого деятеля Джон тут же огрел мечом, жалея, что это не Ажира.
Они прошлись по небольшой гробнице, где Джон пограбил, а котейка насобирала запретных ингредиентов из убитой им нежити, и наконец заглянули в комнатку, похожую на молельню. На пюпитре лежала заброшенная книга. Он смахнул с нее пыль и стал читать, время от времени утирая рот рукавом, поскольку пробочник все никак не сдавался.
Книга Восхода и Заката, провозгласила Прелесть. Сама же книга на первой странице сообщала, что это сборник афоризмов, связанных с Трибуналом.
Джон знать не знал, что такое Трибунал, но афоризмы его увлекли и он вступил в жаркий мысленный спор с книгой.
- “О богах ничего, кроме хорошего”, - категорично заявляла она.
- А то что? - цинично интересовался Джон.
- “Не может быть двух мнений об Истине”, - не сдавалась та.
- Мнений может быть сколько угодно, - ерничал он, - это истина одна.
- “Любой ребенок безгрешен”, - выкинула козырь книга.
- Тебя к сердцу Зимы отнести? - встречно спросил Джон.
- “Учись в служении”, - зашла она с другого бока.
- Ну да, - тут пришлось согласиться. - Валар дохаэрис.
- “Лучше пострадать от зла, чем совершить его!”
- Ходор, - Джон держался из последних сил.
- “Другим нельзя, тебе можно”, - коварная книга добила его мечом двойных стандартов.
- Ладно, так и быть, заберу тебя с собой, - мысленно согласился он и потянул фолиант с пюпитра в мешок. Слюни наконец-то унялись, и стало как-то веселее.
Они покинули гробницу и вышли в дикую природу, где Ажира начала собирать цветы в широкие рукава, а Джон с переменным успехом практиковался в заклинании ночного зрения. Ночь то светлела, обнаруживая в себе гигантские грибы и веселую каджитку, то снова обретала чернильную непроницаемость, от которой становилось страшновато. В Скайриме небеса зачастую были расцвечены авророй, отражавшейся в снегах, и ночь там редко бывала такой густой.
В конце концов его начало мутить от попыток удержать фокус, и вернувшаяся Ажира, протрезвев и сменив гнев на милость, сердобольно пояснила, что мана, то бишь магические силы, не беспредельна и надо уметь чувствовать, когда приближаешься к краю. Взяв его за руку, она довела его сквозь темень до самого дома (куриного мавзолея) и ускакала в здание Гильдии.
А Джон, устало зевнув, побрел отсыпаться.
*
Проснувшись поутру, он задумался своей сонной головой о том, что надо бы все-таки сходить к Хабаси, а еще стрясти с Шарн услугу и научиться чему-нибудь этакому, а прежде всего… о да, прежде всего надо разобрать награбленное в гробницах и посмотреть, что там можно съесть, что почитать, а что продать.
Но едва он спустил ноги с кровати, выяснилось, что жизнь уже все решила за него. На столе рядом с краюшкой лежала, приколотая дротиком, записка от Кая. В записке говорилось: “Как проснешься, рысцой к дядюшке, племяш. К.”
Как же много у меня, оказывается, дядюшек, подумал Джон, сжег записку и уселся за стол, вяло жуя краюшку. Будем считать, что он проснулся очень поздно…
С удовольствием порывшись в добыче и распределив, что оставить, а что продать, Джон вытащил из подвала две книги и засел за чтение.
Одна называлась “Поучения благой Альмалексии” и содержала в себе простенькие побасенки с сомнительной моралью. Двойные стандарты процветали и здесь, стараясь не отставать от Книги Восхода и Заката. Джон с интересом прочел историю о скрибах, в которых ради развлечения швырял камни маленький мальчик Сота Сил, - не мучай других ради забавы, давила на жалость благая Альмалексия. С еще большим интересом он прочел следующую притчу, где лорд Вивек размозжил черепа паре кагути лишь за то, что они уродливы и оскорбляют его своим присутствием. Благая Альмалексия почему-то считала, что этим Вивек доказал, что уродливость внешняя, как правило, скрывает уродливость внутреннюю.
Давнее воспоминание зачесалось у него в голове. Вивек и кагути, такое и захочешь забыть, да не забудешь…
Молаг что, спрашивала тогда Арья Арнгейра.
“…блудил с Вивеком, наплодил кагути и алитов… и Министерство Правды, храни нас Кинарет…”
Да, так старик и говорил. Джон посидел в растерянности, не зная, что и думать, - ведь благая Альмалексия только что черным по белому рассказала ему, как Вивек пришиб пару собственных потомков, и наставляла поступать так же. Потом он решил, что без бутылки флина вряд ли в этом разберется, и взялся за следующий образец данмерской литературы.
Тридцать шесть уроков Вивека, проповедь пятнадцатая, гласил заголовок. Он поперхнулся. И чему же блудивший с Молаг Балом Вивек может их научить? Хотя, наверное, многому, цинично усмехнулся Джон.
“Это было в дни Ресдайна, когда кимеры и двемеры жили под мудрым и доброжелательным правдением АЛЬМСИВИ и их героя Наставника… Наставник иногда не знал, что делать. Вивек всегда был рядом для совета…”
Джон хмыкнул и подумал, что и он растерялся бы, если бы такой вот Вивек стал ему советовать. А ведь в Книге Восхода и Заката тоже мелькало какое-то Альмсиви…
Дальше пошло и вовсе странное. “Величайший враг - Шармат, фальшивый спящий. Остерегайся выбрать неправильную дорогу. Остерегайся преступления доброжелательности.” Джон пригорюнился, чувствуя, как эти слова неожиданно перекликаются с его собственными мыслями. Не быть ему героем в Морровинде…
“Иди безоружным в его логово с этими словами власти: Аэ Гарток Падхоме (Чим) Аэ Алтадун…”
Слова Власти, подскочил он. Ротмулаг? Но это совсем не похоже на драконий. И к тому же их не три, объединенных в Крик, а больше… и ни одного из них он не знает и не понимает. Не помогала даже Прелесть. Видимо, перевести слова власти ей было не по силам, а может, скептично подумал он, это просто бессмысленный набор звуков, поскольку Вивек, кажется, сумасшедший.
“Временный миф - это человек”, продолжал изгаляться Вивек. “Достигни неба жестокостью. Эту магию я дарую тебе: мир, которым ты будешь править, всего лишь мигающая надежда, и ты должен быть письмом, написанным в неопределенности.”
У Джона возникло странное чувство, что он читает какой-то неполноценный Древний Свиток. За этими словами стоял некий смысл, больший смысл, который и сам Вивек оказался неспособен уловить и донести до читателя. Возникало впечатление, что этот бедняга окунулся в море Апокрифа, да там и спятил.
Джон мог его понять. После пятнадцатой проповеди и его собственный мозг начал завиваться непостоянной змеей, скользя между словами и безнадежно ища спрятанное в этом словесном хаосе.
Пойду-ка я лучше к Каю, решил он, отшвырнув безумную книгу. Заодно спрошу, кто такой Вивек.
*
- Слышал, ты за пару дней поставил Гильдию Магов на уши, - приветствовал его Кай.
- Протестую, - возмутился Джон. - Я был исключительно мил и полезен и принес грибы. И Шарн теперь должна мне услугу.
- Молодец, - похвалил его Косадес. - Услуга - это как раз кстати… Ты быстро осваиваешься. Но все-таки сходи к Хабаси.
- Да, я как раз собирался…
- И еще, - перебил его шпион. - Тебя искал Ларриус Варро, загляни к нему в форт Лунной Бабочки. А теперь о деле. Я изучил документы и у меня есть для тебя первое задание. Нам нужно получить кое-какие сведения от двух персон. Одна из них как раз Шарн, а другой - Хасфат Антаболис из Гильдии Бойцов. С Шарн у тебя все хорошо, но Хасфат в обмен на сведения тоже захочет от тебя какую-нибудь услугу…