И к тому же доспехи у него были. Свои золотые рожки он не собирался менять ни на что.
Он остановился перед огромной статуей Мехруна Дагона и призадумался. Под ногами изваяния лежали принесенные сюда дары, и среди них Довакина весьма соблазнял чудесный эбонитовый палаш. Но разумно ли воровать у Принца Даэдра?..
Четырехрукая статуя молчала и не торопилась ни карать, ни давать добро на грабеж.
Я только посмотреть, подумал Джон и потянул с постамента клинок. Он даже не удивился, когда за спиной привычно зашумело и очень серьезный дремора двинулся к нему с возмущенным ревом.
Меч уже в руках, что зря время терять, рассудил Джон и обрушил клинок на противника. После жаркого, но не слишком долгого боя он наклонился и подобрал еще одно сердце.
- Хм, - сказала статуя. - Победил. Что ж, пользуйся… смертный.
Джон вздрогнул и обернулся. Статуя по-прежнему возвышалась над ним, уходя головой в потемки огромного зала, и больше не промолвила ни словечка.
Он пожал плечами, собрал всю добычу и направился к выходу, размышляя, кончилась ли гроза и сколько, интересно, он успел нахапать в этом храме. Если так и дальше пойдет, безумная мечта о личном силт страйдере вполне может осуществиться… и к тому же ступка, ступка за четыре тысячи… Оставался лишь вопрос, кому продать драгоценную добычу. Дому Телванни? Или разузнать, что там за таинственный скамп в Кальдере?..
А еще он думал о том, что Принцы Даэдра - по крайней мере, некоторые - довольно равнодушно относятся к тому, что люди льют кровь и ведут себя по-свински прямо перед алтарем.
Хотя, может, именно этого они от нас и ждут, вдруг понял он. Им нравится смотреть, как мы танцуем.
*
Он уже не первый день бродил по островкам и побережью. За это время он успел ограбить не одну бандитскую пещеру и освободил столько предназначенных в рабство каджитов и аргонианцев, что хватило бы на заселение деревни. Разбойничьи логова предоставляли ему и убежище, и еду, и повсюду, покопавшись, можно было найти скуму и лунный сахар, которые Джон старательно собирал под крылышко.
В красивой, поросшей фиолетовыми кристаллами пещере он обнаружил вредную некромантку, которая вознамерилась сделать зачарованный череп и из него. Он ушел оттуда, подбрасывая в ладони Кольцо Чернокнижника, сиявшее зловещим алым камнем.
Совсем на краю, среди кучи мелких островков, он натолкнулся на еще одно даэдрическое святилище - Бал Фелл - и призадумался. Но гулявшие по округе дружелюбные орки сказали, что бояться нечего, и он вполне может войти внутрь, дабы полюбоваться на великую статую Безумного Бога.
Так. Джон насупился и направился внутрь, рассчитывая получить кое-какие ответы от дядюшки Шео.
В первом же зале ему попалась еще одна компания орков, которые радостно встретили его и угостили мацтом. От выпитого у Джона чуток помутилось в голове и разыгрался внезапный кураж. Орки отправили его в левое крыло святилища, помахав ручкой и сказав как следует поразвлечься.
Левое крыло полнилось разными странными даэдра и Джон поразвлекся. Потом долго изучал зарубленного им Алчущего - неприятное бледное и костлявое существо с рылом дудочкой. Вспоров тощую грудь даэдра замечательным танто, он вытащил наружу сердце и стал искать, где вымыть руки. Пришлось идти аж наружу, на морской бережок.
Вернувшись в святилище и больше не отвлекаясь на пирушки и мордобой, он дошел до внутреннего зала, где его встретила статуя Шеогората - огромный каменный дядька с бородкой и тросточкой.
- Ну и удружил ты мне, о великий, - склочно сказал Довакин, останавливаясь перед постаментом.
Раздался куриный смех.
- А что тебе не нравится? - спросил его Безумный Бог. - Разве ты плохо проводишь время?
- Прекрасно провожу, - заворчал Джон. - В этом-то и дело.
- Капризная цаца. На тебя не угодишь. А я ведь тебе подарочек припас, - демонстративно расстроился Шеогорат.
Джон посмотрел на сундук под ногами статуи.
- Да-да, вот этот, - подбодрило его божество. - Открывай.
- И сразу после этого за моей спиной опять окажется дремора. Или десять. Или еще что похуже.
- Какой ты недоверчивый. А вдруг не окажется? - радостно закудахтал Энн Мари. - Но знаешь, - продолжил он чуть позже, - у нас тут для смертных правила простые. Кто выжил, тот и прав.
Джон сам удивился тому, насколько большой камень свалился с его сердца после этих слов. Но потом ему в голову пришла новая мысль и он усмехнулся:
- А если я сделаю вот так? - и рявкнул: - Файм Нейл Дайн!
Сундук исчез.
- Ах ты ж хитрая чушка, - обиделся Безумный Бог. - Ну, раз уж ты спер у меня и подарок, и сундук, и зрелище, подари мне встречный подарок.
- Какой?
- Сам подумай.
Джон полез в котомку, волнуясь, чем бы порадовать невменяемого дядюшку. Свитки, зелья, какая-то еда. Отмычки, пустые Камни Душ. Бутылка скумы и пригоршня лунного сахара, которые он чуть не пропустил в недавнем бандитском логове, да так пока и не убрал к остальным запасам.
Смутное воспоминание зашевелилось у него в голове. Каджиты величают Акатоша Алкошем, великим богом-драконом котов. А Шеогората они зовут Скумным Котом - легко догадаться, почему…
Он вытащил сахар и выложил его на постамент. Потом поставил рядом фиолетовую бутылочку.
- Угодил, - одобрил его выбор Энн Мари и выпихнул Довакина из святилища обратно на бережок. Джон плюхнулся на песок и охнул, потирая ушибленное место. Что ж они все так любят швыряться людьми…
Он вспомнил, как Молаг Бал забросил их с Сераной в неведомую глушь, и снова неверяще огляделся по сторонам. И угораздило же его согласиться на это облечение… хотя какой у него был выбор?
Шеогорат угрожал отдать его Принцу Гнева, но как бы ни была страшна подобная перспектива для самого Джона, еще страшнее было бы снова стать вампиром - а значит, порталом, который открыл бы Пожинателю Душ дорогу в его родной мир. У него не было никаких сомнений, что именно это и случилось бы, исполни Шеогорат свое обещание.
Согласившись отправиться в прошлое, он поставил под угрозу оба мира. Не согласившись, обрек бы лишь один - свой собственный.
На самом деле это и выбором-то трудно считать, скривился он. Обычно такое называют ультиматумом.
*
Он шел через островки, оставляя за собой след из убитых скальных наездников. Эти гадкие крылатые и визгливые твари нападали на каждом шагу: и на берегу, и когда он шел по воде, сопровождаемый голодными рыбами. Наездники падали в море и рыбы раздирали их в лоскуты, плеща во все стороны кровавой пеной. Хорошо было одно: в связи с такой напряженной обстановкой Джону просто пришлось наконец-то выучиться как следует держать концентрацию, чтобы не падать в воду и одновременно призывать лук.
Очередная тварь хрипло закричала в высоте над головой. И где Джиуб, когда он так нужен, думал Джон. Когда он уже наконец займется этой напастью? Теперь стало понятно, за что одноглазого данмера провозгласили святым. Наездники были подлинным бедствием.
Наткнувшись на руины корабля, он влез в трюм и в истлевшем сундуке, рядом со скелетом капитана, нашел даэдрический вакидзаси. Это был небольшой, чуть изогнутый меч, новенький, словно только что откованный. С нарядных ножен отвалился волглый, источенный влагой ремень. Подивившись сохранности оружия и странному названию, Джон осмотрел клинок и подумал, что тот напоминает меч Харкона - только меньше и без нетопыриных крылышек на гарде.
Тяжелый, удивился он, взмахнув на пробу. Танто тоже был увесистый, но все-таки не настолько заметно.
Привесив вакидзаси на пояс и отправив под крылышко танто в ненадежных самодельных ножнах, он вылез из трюма и стал отжимать волосы - ради Крика пришлось сунуть голову в воду.