Волкихара на карте не было. Тайный замок оставался тайным.
*
На дворе уже сгущался вечер, но Джона не оставляло беспокойное чувство. У него под крылышком лежат самые настоящие сокровища! Сколько можно откладывать! Я приду, Ползун, ты только дождись!..
Он выскочил из дому и буквально побежал в Гильдию.
- Мне в Кальдеру, - крикнул он Масалини, взлетая на помост.
- Непоседливый ты наш, - усмехнулась она, взмахивая рукавом.
Ссыпавшись по лестнице мимо озадаченного Фольмса, он выбежал на улицу и припустил к ближайшей таверне. Там он купил ящик какой-то ужасной выпивки и поволок к поместью, имея целью напоить орков вусмерть, чтобы не мешали.
Обрадовав семейство Гораков, которое ни капли не удивилось его появлению, Джон свалился в подвал, заперев люк, и насколько мог тихо выдал:
- Сив Дал Бекс!
Это все-таки не Фус, от него стены не трясутся, подумал он. В крайнем случае поубиваю их всех…
Как выяснилось чуть позже, орки так звенели кубками и, топая в пол ногами, ревели свое, орочье, немузыкальное, что на какие-то там драконьи упражения в подвале совсем не обратили внимания - только удивились, что он бегает туда-сюда и таскает за собой скампа вместо того, чтобы сесть, выпить и спеть хорошую песню.
- Вот твоя скума, - сказал Джон, сунув Ползуну бутылку. - А вот товар, - указал он на богатства, рассыпанные по грязному полу подвала.
- О, сапожки, - оживился поганец. - Дай-ка я их примерю…
- Я тебе шкуру с загривка сниму, - пригрозил Джон. - И в зелье замешаю.
- Не надо шкуру, - заныл Ползун, а потом хлебнул скумы и завертел в воздухе когтистыми ручками. Между ручками появился сияющий кусок золота. Скамп гордо протянул его Джону: - Беспримесное!
Тот резво потянулся к куску и, конечно, уронил, не рассчитав усилия. Прелесть при наведении на тяжеленный слиток сообщила: “Золото. Беспримесное. Цена 140000”. Сапожки между тем деликатно исчезли с пола.
- А оно не пропадет, как только я отсюда выйду? - подозрительно спросил Джон, разглядывая неровный, ужасно притягательный кусок.
- С чего ему пропадать, - пожал голым плечиком Ползун и снова хлебнул из бутылки. - Так, щит эбонитовый… на такие у нас много заказов, - забубнил скамп и опять завертел ручками. В ладонях проступал кусок существенно меньше прежнего, но тоже очень симпатичный.
Когда на полу остался лишь танто без ножен, с которым Джон, владелец вакидзаси, все же решил расстаться, скамп вытряс себе в рот последние капли и захныкал:
- Кончилося. А без скумы никак.
Довакин посмотрел на него недовольно и достал еще одну бутылочку, которую припас ровно на случай подобных капризов. Вот ведь как знал.
Ползун оживился, быстро обменял танто под отчасти сожалеющим взглядом Джона и потянулся к его поясу.
- Вакузась?
- Мое, не трожь, - одернул его Довакин. - А что за заказы?
- Да обычные, - махнул ручкой скамп, жадно глотая скуму. - Придут, помрут, потеряют, а я собирай.
Я вооружаю Обливион, понял Джон.
Выгнав скампа из подвала обратно к орущим оркам, он быстро припрятал неподъемные куски золота под крылышко и вылез наружу.
Выйдя за дверь в глухую ночь, он опробовал новое заклинание, которому его научили в Гильдии, и увидел в свете фонаря, как отчистилась не только куртка, испачкавшаяся в пыльном подвале, но даже грязный мешок у двери по соседству вдруг залоснился и заблестел рогожей. Впрочем, горловина мешка, неровная, с торчащими нитками так и осталась растрепанной - а Джон-то уже понадеялся, что тот стал совсем новым. Но есть магия, а есть чудо, надо же различать.
*
Вернувшись домой, он сложил золото в сундук Шеогората - самый прочный из всех - и некоторое время любовался на него при свете фонарика. Золото лежало и блестело, и даже не думало исчезать. Беспримесное, в который раз сообщила Прелесть, а Джон вдруг додумался до интересной мысли.
- Юв!.. - крикнул он, вспомнив, как они искали деньги в старых кораблях.
Золото тонко и сладко откликнулось, звеня и переливаясь непостижимыми оттенками. Не грохотало, как монеты из сплава, а пело, словно баюкало его колыбельной, и он наконец-то понял, почему драконы любят золото - и особенно почему они любят на нем спать.
Спрятав свои сокровища, он зевнул и вылез наверх, где снова столкнулся с картой на стене. Уставившись на родную вайтранскую лошадку, он вспомнил расшитое такими же лошадками полотенце, накрывавшее корзинку, и то, с каким удовольствием Дени уплетала пирожки Люсии…
Корзинка. Корзинка! Джон заметался по комнатке, бегая из угла в угол. Он притащил корзинку под крылышком, притащил с собой в Вестерос, а значит…
А значит, не видать ему силт страйдера. Все это золото получит Железный Банк, получит Дозор, получат казна и разоренный Винтерфелл.
Ответ на все твои молитвы, сказал тогда Шеогорат.
*
Вивек громоздился перед ним, неуютный и непонятный. Как вообще можно кого-то найти в этом нагромождении пирамид, подумал Джон, впал в отчаяние - и пошагал к Кварталу Чужеземцев.
После унылых петляний по коридорам и лестницам он все же разыскал нужный трактир и несчастного аргонианца из Мораг Тонг, которого притесняли не любящие н’вахов данмеры. Дитя Чернотопья вежливо и грустно попросило Джона помочь ему добраться до книжной лавки друга Джобаши, и Довакин, оглядев пьяных задиристых эльфов, задумался, чему же Хулейю в Мораг Тонг вообще учили - не напрягаться задаром? Ничем другим объяснить миролюбие тренированного убийцы он не мог.
Распихав хорохорившихся данмеров, он вытащил аргонианца наружу и застрял на перепутье, пытаясь сообразить, где лавка, - задача куда как сложнее, чем разбираться с местными.
Когда они наконец-то добрались до нужного места, Хулейя передал ему отчет для Кая, но Джон так просто уходить не пожелал и затащил аргонианца в удобное креслице среди книжных полок. В лавке Джобаши вообще было очень уютно и обстановка способствовала ученым беседам. Хулейя быстро размяк и стал делиться знаниями.
Оказалось, что истории уже были известны разнообразные Нереварины, каждый из которых в итоге оказался лжепророком. Джон пожал плечами и подумал, что уж кто-кто, а сам он точно окажется лже-Нереваром. Что, впрочем, не помешает ему добиться своего, в чем бы оно ни выражалось.
Хулейя рассказал ему, что эшлендеры ненавидят Великие Дома, оттеснившие их на самые бедные и бесплодные земли. Они видят в Нереварине вождя, что поведет их отвоевывать свое не только у Империи и чужеземцев, но в первую очередь у данмерской родни, изгнавшей кочевников в пустоши.
Любые изгнанники ждут своего Короля-за-Стеной, подумал Джон.
Распрощавшись с Хулейей, он вышел за порог, чуток поразмыслил - да и перенесся прямо в храм с помощью Вмешательства Альмсиви.
Храмовый комплекс был огромен. Выглядел он странно, неприветливо и чересчур симметрично - гораздо хуже даэдрических святилищ, в которых чувствовались и живая мощь, и природная прихотливость. Джон вспомнил статую Азуры, излучавшую покой и тайну под ясным небом. У украшавших террасу изваяний Вивека - во всяком случае, Джон предполагал, что это Вивек, - были абсолютно сумасшедшие глаза.
Подкатив к нарядному сине-золотому охраннику и уставившись прямо в его закрытый шлем, изображавший чье-то лицо, Джон потребовал проводить его в библиотеку. Охранник (ординатор!) поперхнулся от подобной наглости; казалось, даже его кованое золотое лицо немного исказилось от изумления, но в конце концов он все же указал приставучему чужеземцу дорогу.
Едва ли не первым, что увидел Джон, ввалившись в библиотеку, были очередные Уроки Вивека на полочке. Ординаторы попытались отнять у него тощую книжку, но Джон совершенно по-козьи упирался и все вопрошал, как они смеют гнать верующих от вымени мудрости.
- Альмсиви каждый час! - цитировал он Книгу Восхода и Заката, и ординаторы в конце концов сдались, проворчав, что ему будет позволено уплатить Храму за перепись великих слов.