Джон сунул нос в повесть, надеясь найти там подсказку, но свиток был категоричен: он должен идти к морю, найти на островке Пловца - черного хоркера - и плыть следом, и нырять в глубину, чтобы добыть Дар Живой Воды.
Каэнлорн снова толкнул его веселой мордой в плечо, отскочил и стал валяться в снегу кверху брюхом, скаля белые зубы. Джон посмотрел на него, вспомнил, что он король и не должен все на свете делать сам, и осторожно запустил варговское щупальце волку в голову.
Теперь он видел себя со стороны, сидящим на поваленном стволе, с повестью на коленях и белыми, как у Брана, глазами. Волки умеют плавать, думал он. А волшебные волки, наверное, совсем не боятся холода…
Выскользнув из чужой головы, он благодарно потрепал Каэнлорна по густому загривку, и они пошли дальше к леднику.
На полпути волк исчез, видимо, подустав сопровождать нового знакомца. Джон не слишком обеспокоился - Призрак тоже уставал, но потом появлялся снова. Когда будет нужно, достаточно лишь позвать. Но все же интересно, задумался он, почему Каэнлорн его признал? Сам-то Джон знал наверняка, что пошел вовсе не от скаалов, но как-никак волчья кровь в нем есть. Или, возможно, остров принял его после того, как он помог волчице…
И он снова глупо разулыбался, вспоминая драматичное похищение зайца.
Миновав странный ледяной дворец, он стал приближаться к леднику, смутно припоминая, что в этих краях были руины со словом Гол и охранял их очарованный Мираком Фовенсил.
Но сейчас руин было не видать. Вместо них над снегом вставала ледяная стена, и Джон понял, что это и есть Мортраг, и руины похоронены где-то в его недрах. Он подошел к стене и уставился на свое мутное отражение.
Его пронзило странное чувство, что в этот момент два мира пересеклись, слились в одно целое, словно огромная игла сшила два лоскута воедино. В это мгновение и здесь и там он стоит перед ледяной стеной, и ему казалось, что он почти что видит голубые искры глаз в глубине Мортрага.
Джон отшатнулся, не желая искушать судьбу. Мало ли…
Как там Харкон говорил? “Ледяные колдуны, несущие зиму и способные убивать драконов… только этого нам тут не хватало!”
Папуля прав. Нирну такое ни к чему, согласился Джон и поспешил прочь от стены, пока следом за ним в этот мир не переползла белая чума Ходоков.
*
Вспомнив свой давний северный опыт и уютно переночевав в снежной норе, Джон отправился вдоль побережья и наконец-то пришел к Камню Воды. Каэнлорн явился на зов и радостью бултыхнулся в воду - волк явно не испытывал никаких неудобств, связанных с ужасающим холодом, убивавшим всех, кто худее хоркера.
Толстый черный Пловец, родня тюленям, бодро позвал вперед, и Джон, уютно пристроившийся в голове волка, последовал за ним. Неутомимый Каэнлорн греб вперед своими мощными лапами (лапищами!), а потом нырнул в холодную глубь, устремляясь к Дару Живой Воды. Чудесный волк видел его искру на дне так же ясно, как Джон видел солнце в небе.
Хотя строго говоря, как раз сейчас, пребывая в волке, он никакого солнца не видел и только надеялся, что его брошенное тело не пожрут там, на берегу, волки настоящие.
Довольный Каэнлорн вернулся со склянкой в пасти и сложил ее к ногам беспамятного тела, после чего Джон наконец вернулся в себя и вылил живую воду на Камень, чувствуя себя сумасшедшим садовником, который пытается растить каменное дерево. Камень оделся волшебными пузырьками, и первый Дар был возвращен.
Славно. Осталось еще пять…
Если бы Джону пришлось снова рассказывать Мирисе о скаалах, сейчас он непременно добавил бы, что они очень любят отправлять гостей в обход их драгоценных Камней. Ее счастье, что она до них не дошла - вряд ли ее, как самого Джона, признал бы Каэнлорн. Ну, хоть “Гол!” кричать не пришлось, и то хорошо.
Следующим на очереди был Камень Земли, а это означало, что Джон сможет завернуть в Воронью Скалу и порадоваться шахтерскому гостеприимству. Сами на ужин приглашали, теперь не отопрутся.
Утомившись шагать, он высмотрел медведя и стал подбираться к нему с нетривиальными намерениями. Ему пришлось долго улещивать и приваживать капризного мишку, но оно того стоило. Рассевшись на толстой спине, он рысцой потрусил вперед, от уха до уха ухмыляясь собственной наглости. Каэнлорн весело бежал рядом и, судя по всему, был не последней причиной, почему медведь поддался на варговские чары. Джон подумал, что еще немного - и он, как одичалый Варамир, сможет назвать себя Шестишкурым.
Отпустив медведя задолго до прибытия в Воронью Скалу, он отправился к Камню Земли и выяснил, что теперь ему придется искать Пещеры Скрытой Музыки и учить Песнь Земли. Поставив у Камня пометку, чтобы было проще возвращаться, Джон отправился в Воронью Скалу и напросился на ужин, с удовольствием замечая, что за несколько дней они уже успели возвести тут какие-то временные постройки.
Переночевав у шахтеров, он отыскал поутру Пещеры и влез внутрь, где ему сперва пришлось поубивать порядочное количество драугров, а потом слушать и повторять ерунду за странными пыхтящими сталагмитами, дудевшими как огромный и неблагозвучный рог. Ну, хоть музыка несложная, вздохнул не наученный петь Довакин.
А откуда ему было научиться петь, когда под проклинающим взглядом Кейтилин Старк зачастую и слово-то сказать было боязно. Большую часть жизни он скользил по Винтерфеллу, как нежеланная тень, а потом отправился на Стену, где было совсем уж не до песен. Хотя Пип иногда пел… а Игритт его убила.
Где-то в глубине души Джон ее так за это и не простил. Что ж… По мудрому наблюдению Дени драконы злопамятны. И память у них долгая.
Вернувшись к Камню, он, страдая, спел ему как умел, и тот откликнулся, продудев все ту же немудрящую песенку, а потом облекся зелеными искрами. Вот народ-то в Вороньей Скале удивится, подумал Джон и влез в повесть, ища, что дальше по списку.
Камень Зверя, да это же возле Тирска, возмутился он, узнав, что Аэвара Каменного Певца (теперь понятно) носило по Солстхейму, как пьяного. Камень Дерева гораздо ближе, и какая разница, в каком порядке возвращать дары? Косадес дал ему неделю на прогулки и скоро начнет искать с фонарями, тут не до буквальности.
Забравшись на пригорок, на котором возвышался Камень Дерева, Джон потоптался по жилистой северной травке и подумал, что где-то в глубине, под его сапогами, спрятан, похоронен в веках храм Мирака. Там, в толще земли, коптят вечные факелы, бродит нежить и статуи злобных каменных рыб разевают редкозубые пасти, вознося молитвы Херма-Море. Там все еще висит распятым на цепях скелет дракона…
- Однажды я до тебя доберусь, изменник, - прошипел Джон, зная, что Мирак вряд ли его услышит. Хотя кто знает…
Задание, связанное с Даром Деревьев, оказалось несложным. Буквально в двух шагах паслось синее существо, очень похожее на то, что когда-то пыталось не по-рыцарски ударить Джона копьем в спину. Вокруг существа скучали очарованные охранники-спригганы. У существа были припрятаны священные семена Первого Дерева, и Довакин, не мучаясь моралью, просто подстрелил синеухого. Спригганы разбрелись, Джон добыл семена, вернулся к Камню и пошел сажать их тут же на пригорке. В этот момент он и впрямь мог бы почувствовать себя садовником, но чувствовал себя скорее несчастным идиотом, который занимается не своим делом.
Однако Дар был возвращен, Камень Дерева пустил в воздух пушинки, словно одуванчик, а Джон задумался, куда ему податься теперь. Если следовать повести, то следующим должен быть Камень Солнца далеко на юго-восточной оконечности острова. Джон уже нарушил последовательность, но Камень Дерева, кажется, не возражал - вон как пушится. Впрочем, все остальные Камни лежали севернее, ближе к деревне, так что Солнце было выбором не только соответствующим повести, но и самым логичным.
Поставив метку около Камня, он снова отправился на поиски медведя и уже скоро ехал рысью с ветерком, словно на резвой, но слишком толстой и скользкой лошади. Медвежья шкура так и ходила под ним ходуном.