- Эта Охота для Клыка Сердца и только для Клыка Сердца! Многие поколения пережил я с этим кольцом Хирсина на пальце! Охота принадлежит мне по праву рождения! Клык Сердца один должен встретиться с Охотником, один должен заслужить всю славу этой Охоты! Смотри, с какой силой я рожден! Узри Клыка Сердца в его истинной форме!
И с этим словами он превратился в симпатичного оборотня в пушистых штанишках. Оборотень выставил когти и зарычал, щуря желтые глаза.
- Сам узри, - сказал Джон и рявкнул: - Муль Ква Див!
У него золотые глазки, а у меня золотые рожки, думал он, насмехаясь. Джон Старк, ты прямо как Мирак. Узри, дескать, силу Истинного Драконорожденного! Воздух, что ли, на Солстхейме такой, что всех тянет хвастаться?..
Оборотень, оглушенный Криком, который даже не был атакующим, жалко съежился, и Джон, сделав выпад, пронзивший беднягу насквозь, успел поймать последнюю мысль своей жертвы, последнюю картину, которую узрели желтые глаза волка: драконью пасть прямо напротив, пасть, унизанную рядами и рядами клыков.
Неужели все норды, которым суждено умереть от моего клинка, видят такое перед смертью, горестно задумался Джон. Плохо, конечно, но главное, чтобы этого не увидели те, кто должен жить.
Волчье тело, вытянувшееся на полу, снова обратилось в человеческое, и Джон, вовсе не радуясь всему произошедшему, стал обшаривать его в поисках ключа.
*
Следующее место было совсем не тем, что он ожидал увидеть. Карстааг поджидал его не в лабиринте. Это был огромный зал, и если бы тут был ключ к вратам на дальней стороне, гигант уже давно нашел бы его. Это место последнего сражения, понял Джон.
В отличие от предыдущих участников Карстааг не сказал ему ни слова. Гигант ринулся вперед, не смущаясь ни золотыми рожками, ни призрачными драконьими зубами. По ощущениям Джона в голове этого покрытого белой с сизым шерстью исполина не имелось вообще ни единой мысли - лишь боевая ярость огромного животного. Каким бы ни был Карстааг, пока царил в своем ледяном замке, сейчас от этого ничего не осталось.
А ведь рьеклинги были при нем куда цивилизованее, расстроился Джон и двинулся навстречу сопернику.
- Струн Ба Кво! - крикнул он и призвал лук, пока Карстаага трясло под ударами молний. Стрелы полетели одна за другой, гигант глухо и горько стонал, и с каждой новой выпущенной стрелой Джон все сильнее напоминал сам себе Рамси Болтона. На душе было непередаваемо мерзко.
Чтоб тебе треснуть, Хирсин…
Наконец Карстааг упал и больше не двигался, хотя молнии все еще били в пол и в его стоявшую дыбом шерсть. Лишь подергивались пальцы на огромных откинутых руках, и искрил встопорщенный мохнатый загривок.
Джону было совсем тошно. Настолько, что он забыл о награде, которая ожидает победителя этой гонки.
Зал полыхнул красным и перед ним снова появился Хирсин.
- Так-так, - хмыкнул Принц, легко крутя ужасное копье. - Довакин, конечно, стал избранным. Ну, тут удивляться нечему… Уверен, ты понимаешь, с кем тебе биться дальше. Тебе выпала величайшая честь, о которой может мечтать смертный: стать моей жертвой.
Джон устало посмотрел на самодовольного Принца.
- Я хочу спросить тебя, впрочем, - вкрадчиво поинтересовался Хирсин. - Что, по-твоему, делает охотника великим? Сила? Скорость? Коварство?..
Разум, подумал Джон, но понял, что в словах Принца, несомненно, скрыт какой-то подвох. От него требуют выбрать, а выбор всегда определяет судьбу…
- Коварство, - ответил он, вспоминая Партурнакса, хитрющего и непревзойденного интригана.
- Хорошо, - кивнул Отец Зверолюдей, - ты выбрал. Сражаться с тобой во всем моем величии было бы не спортивно, так что ты предстанешь перед одним из моих аспектов - тем, что ты выбрал сам. На веселье осталось мало времени - Кровавая Луна скоро скроется за горизонтом…
- Лишь один вопрос, - Джон поднял голову и уставился Принцу в черные прорези оленьего шлема. - Он был последним?
Хирсин кинул взгляд на поверженного инеевого гиганта и пожал плечами:
- Какая разница?
Такая, что теперь я от твоего аспекта даже рожек не оставлю, сжал зубы Джон.
А Хирсин тем временем снова осветился алым светом, вдруг ужимаясь до человеческого роста.
- Беги, - сказал он, наставляя копье, но Джон просто утек в сторону, на ходу извлекая меч.
Он не слишком верил, что на Принца подействуют Крики, но попробовать стоило…
- Фус!
Аспект чуть качнулся, но снова завертел копьем, наступая.
А может, мне его просто спрятать, нездорово усмехнулся Джон, тактически отступая и отводя выпады клинком. Нет… предупреждали драконы, не прячь Принцев Даэдра. Как в воду глядели.
Он даже не пытался призвать Каэнлорна. Джон здорово подозревал, что тот, как и Призрак, не слишком любит Обливион. В этой схватке придется справляться самому.
- Йоль! - крикнул он, снова отступая. Аспект Хирсина орудовал своим копьем так шустро, что времени хватало лишь на урезанные Крики. А что было бы, если бы я выбрал скорость, задумался Джон и порадовался, что на этот раз вроде бы не слишком лопухнулся.
Пропустив копье мимо себя, он опасно крутанулся и полоснул клинком по бедру противника. Аспект немного сбавил скорость и Джон воспрял духом. Он уязвим, а значит, битва еще не проиграна.
Меч запел свою Песнь Льда и Пламени, выгрызая куски из врага, отправившего на смерть инеевого гиганта, возможно, последнего в своем роду. Аспект все больше спотыкался, все чаще пропускал атаки, неуклюже и жалко уворачиваясь. Копье уже не мелькало, словно молния, а неловко совалось в пустой воздух, каждый раз не находя цель.
А Джон… Джон устал. Устал бегать по ледяным коридорам лабиринтов, устал рубить мохнатые лапы, устал надрывать горло - но противник гнулся, подавался, проминался под атаками, кольцо Аэслипа стучало в шрам и отступать было нельзя.
И вот наконец под очередным ударом Хирсин обмяк, разъехался ногами по гладкому полу, стоя в неустойчивой, негодной для атаки позиции, и Джон, задыхаясь от усталости, повел гудящий меч прямо на его рога.
Голова противника даже не поднялась. Лишь свистнуло копье, только что бессильно царапавшее пол, ударило вверх быстрее змеи, и щека взорвалась болью, а Джон ослеп на один глаз.
Он упал на бок, держа скрюченные пальцы у головы, не в силах сжать распоротое лицо в ладонях. Паралич стиснул его мертвой хваткой, и он отчаянно потянул спасительную магию из колечка Ажиры.
- Коварство, - сказал Хирсин, распрямляясь.
Мир странно искажался в единственном видевшем глазу, и Принц плыл и колыхался то ближе, то дальше от него.
- Вставай, Довакин, - позвал Хирсин. - Мы не закончили.
Джон с трудом приподнялся на колено. Ему казалось, что на его плечи лег весь ледник, что половину его лица стесало, и теперь там зияет раскрытая рана, и глаз стекает на оголившиеся зубы. Боль расползалась, начиная захватывать и вторую половину лица.
- Вставай, - повторил Принц. - Или ты уже готов умереть?
- Только… стоя… - прохрипел Джон, поднявшись на ноги, но все еще не в силах разогнуться.
- Ха-ха, - обрадовался Хирсин. - Люблю упрямцев.
Джон рывком распрямился и два зачарованных ножа, прежде прятавшихся в голенищах сапог, полетели вперед. Он сам их выбирал. Они были ему по руке.
Аспект рухнул на спину. Один нож торчал из глазницы рогатого черепа, другой - из правого ряда ребер. Хирсин заскреб ногами по полу, собираясь встать, а Джон, наконец-то добившийся настоящего перевеса в свою пользу, никак не мог отыскать меч - тот слишком далеко улетел по гладкому полу.
Но ведь можно обойтись и без меча… Он снова призвал давно рассеявшийся драконий доспех и, подхватив копье Охотника, вбил его в грудь врага.
Вбил не тем концом, потому что почти ничего не видел.
- Коварство, - невнятно повторил он немеющими губами вслед за Принцем, чье тело уже начало исчезать в алом свете, оставляя вместо себя черный с багровым ключ. Пара ножей звякнула и упала на пол.