- Учиться! - хохотал он, хлопая себя жилистыми руками по коленям. - И чему же ты надеешься учиться у нас, наглый пришелец?
- Я вижу сны, где Дагот Ур зовет меня Нереваром, - честно ответил Джон. - Мне сказали, что пророчества Нереварина говорят обо мне.
- Это не может быть правдой. Ты чужеземец. И к тому же неучтивый.
- Тогда зачем я ему? - уставился Джон на вождя. - Н’вах, никто и ничто, вдруг привлек внимание Дагот Ура? Я не прошу вас о доверии. Я знаю, что его надо заслужить.
Только бы не заставили обходить еще какие-нибудь камни, мысленно взмолился он.
Сул-Матуул посмотрел на него испытующе, а потом промолвил:
- Мы не говорим о пророчествах с чужаками. Если ты хочешь узнать то, что знаем мы, ты должен быть одним из нас. Но чтобы войти в племя Уршилаку, ты должен предстать перед судом предков.
Джон терпеливо слушал, гадая, в чем этот суд предков может заключаться.
- Если ты переживешь обряд посвящения, я нареку тебя другом клана, - торжественно пообещал Сул-Матуул.
- Я готов, - сказал Довакин, так же известный как Блодскаал, друг Вольного Народа и приемный внучок Седобородых. Сам же он ехидно подумал, что скоро побратается со всеми затворниками и изгнанниками, каких только найдет. Что ему какие-то Уршилаку, если он подружился с самим Партурнаксом.
- Ты ведь не знаешь, чего я потребую, - усмехнулся ашхан.
- Эшлендеры высоко ставят честь и не потребуют недостойного, - подловил его Джон.
- Это так, - важно надул щеки вождь. - Но я потребую опасного.
Джон тут же свел брови домиком и состроил самый жертвенный вид, на какой только был способен.
- Либо я Нереварин и предки меня примут, - изрек он, - либо я не Нереварин и тогда мне лучше сгинуть, чем стать слепым орудием Дагот Ура.
- Хорошо сказано, незнакомец, - одобрил ашхан, не сумевший устоять перед бровками. - Что ж, слушай. Ты отправишься в Погребальные Пещеры Уршилаку и принесешь мне лук Костегрыз Сул-Сенипула, моего отца. Предки будут судить тебя. Дух отца будет судить тебя. Возвращайся с луком - и я назову тебя другом. Но не раньше.
Всем всегда нужен лук, вздохнул Джон и хотел было спросить, где находится захоронение, но Сул-Матуул заговорил сам:
- Ты, конечно, не знаешь, как найти Пещеры, но это я могу подсказать. Ступай вдоль воды на восток, у каменной пирамиды поверни на юг и иди, пока не увидишь дверь в горе, обращенную на север. Духи нападут на тебя. Бейся с ними или избегай, но сумей добыть лук.
Звучит почти как мольба, вдруг подумал Джон. Кажется, они тут совсем истосковались по Нереварину, раз надеются, что наглый заезжий н’вах все-таки может им оказаться.
- Благодарю за возможность, - кивнул он и вышел из юрты, как его и просили с самого начала.
*
Добравшись до недалекого берега, он поставил пометку, чтобы было проще возвращаться, и потопал на восток, высматривая каменную пирамиду. После всех своих посещений Юнкая, Миерина и даже Вивека он ожидал чего-то более существенного, чем кучка камней на берегу, но, похоже, под пирамидой тут понимали именно это.
Ну, они ведь и народ немногочисленный, оправдал эшлендеров Джон и задумался, сколько их там было-то в лагере - сто, сто пятьдесят? Такой скудной силе никакой Нереварин - будь он даже сам Довакин - не поможет изгнать чужеземцев из Морровинда.
Повернув, как было сказано, на юг, он пошел вперед среди однообразных колючек, гольцов и всхолмий. Чем-то эта местность напоминала Каирн - такая же унылая, безжизненная и способная запутать любого в своих изгибах и ложбинах. Красная Гора, громоздившаяся высоко впереди и сбоку, служила неважным ориентиром. Да, она указывала на юго-восток, но размеры ее были таковы, что юго-восток становился весьма растяжимым понятием.
Окончательно потерявшись среди пустошей, Джон с искренней радостью поприветствовал дверь в горе - не ту, что была ему нужна, но ту, за которой его ждал ночлег и отдых. Впопыхах извинившись перед родом Лландо, он ввалился в их семейную гробницу, расшугал там всех духов и расположился на тюфячке среди постаментов с урнами. Неподалеку от него тускло шелестел замогильными голосами круглый бассейн, заполненный костями и прахом.
Очень скоро этот шелест Джона так достал, что он выискал в завалах добра кусок скрибятины и со всем почтением возложил ее, как дар, на край бассейна. Голоса заткнулись и он снова растянулся на тюфячке, размышляя, а не придется ли с утра вернуться к пометке и начать поиски сначала. Ноги, уставшие от ходьбы, протестующе гудели, а мозг уже рождал нехорошие идеи насчет того, чтобы перебить несчастное племя, подчинить шаманку и ашхана полезными словами Гол Ха - и выяснить все, что надо, без всяких там предков…
Почему нет, спрашивало его нечто внутри. Они все равно обречены. Красная Гора извергнется и уничтожит и Уршилаку, и их бедный лагерь, и все вокруг до самого материкового Морровинда.
Джон помотал головой, отказываясь думать в этом направлении дальше. Логика подсказывала, что отчасти он прав, но она же говорила, что время извержения ему неизвестно. Сколько осталось до катастрофы - год, десять, полвека? За такой срок многое может случиться. И к тому же, даже если на нем и висит судьба двух миров, он еще не готов превратиться в чудовище. По крайней мере, пока не готов…
*
Высунувшись утром наружу, он тут же столкнулся с очередным уроженцем здешних мест - скальным, чтоб ему, наездником. Джон уже призвал лук и собрался было сбить мерзкую тварь, но потом задумался и нырнул обратно за дверь.
Крылья… крылья - это то, что ему сейчас нужно. Крылья и глаза, способные различить добычу с высоты.
Заперев дверь Замком Фенрика, он улегся поудобнее и попытался нащупать наездника снаружи, над гробницей. Никогда прежде он не пытался вселиться ни в кого, кроме Призрака, который сам звал его в свой разум. Джон налаживал связь с медведями на Солстхейме, лечил волчицу, лез к пьяным в голову, но ведь это не то же самое…
Умница Призрак уже давно привел бы его прямиком к погребальным пещерам, но Призрака тут не было. Даже Каэнлорн оказался не способен явиться сюда, в Вварденфелл, - Джон не раз пытался призвать его, но, похоже, для волка это было слишком далеко от дома. За ночь пустоши вряд ли стали понятнее и проходимее, так что у Довакина не оставалось иного выбора, кроме как оседлать тупую крикливую тварь, что болталась снаружи и гадила на колючки.
Я ведь летал драконом, думал Джон, наконец-то дотянувшись до жертвы и с недовольством втискиваясь в крохотный глупый мозг наездника. Я был велик и прекрасен, а теперь… какой позор.
Оседланный варгом наездник неуклюже захлопал крыльями, чуть не ухнув вниз, а потом, тяжело переваливаясь на воздушных потоках, полетел к берегу в поисках прославленной пирамиды эшлендеров.
Великое строение обнаружилось там же, где и вчера, и, повернув от кучки камней на юг, наездник потянулся вперед строго по прямой, нацелив хищный клюв на Красную Гору.
Вот она, гробница Лландо, увидел Джон знакомую дверь в горе и труп крысы, подбитой им неподалеку. Подумать только, а ведь сейчас я лежу там на полу в темноте…
От гробницы наездник продолжил свой неуклонный полет на юг и вскоре впереди показалась еще одна дверка. Снизившись, Джон увидел знакомые узоры, которые попадались ему в лагере. Покрутившись по местности, он постарался запомнить колючки и булькающие лужи, а потом покинул чужое тело, с облегчением вернувшись в гробницу.
Пару часов спустя он добрался до нужного места и в очередной раз подумал, что даже наездником летать куда быстрее и проще, чем бегать на усталых человечьих ногах. А насколько лучше быть драконом…
Правда, в этом случае, саркастично усмехнулся он, крохотная дверка оказалась бы слишком мала, чтобы пропустить его внутрь во всем его драконьем величии.
Погребальные Пещеры Уршилаку действительно были пещерами - необработанные, утыканные вулканическими столбами, на которых сидели сохлые мумии. Там и сям ему попадались бродившие по округе скелеты, и Джон вспомнил, что знает заклинание огненного шара - в самый раз для нежити…