В конце концов он пришел к выводу, что все попытки выполнить задачу скрытно обречены на неудачу. Эти двое вряд ли помрут с одной стрелы, и ему все равно придется натягивать золотые рожки и воевать лицом к лицу - так зачем зря время терять?
- Муль Ква Див! - рявкнул он, облекаясь в доспех, и сразу же, не дожидаясь, пока парочка сообразит, что к чему, рванулся к ним с мечом в руке: - Вульд На Кест!..
Разорвав объятия, чудовища вскочили, изготовившись к бою. Джон подскочил к дочке на куриных ножках и сделал ложный выпад, от которого она уклонилась с небрежным изяществом, всплеснув в воздухе широкими крыльями. Лицо, мелькнувшее перед ним, было незабываемо прекрасным, и Джон мельком подумал, что это наверняка маска, обман, а потом и вовсе выбросил это из головы, поскольку любовник Молаг Грунды как раз швырнул в него целой ледяной горой.
Джон увернулся - совсем не так изящно, как крылатая даэдра, - и, слыша за спиной грохот бухнувшей в пол глыбы, крикнул:
- Ри Вааз!
Атронах пошатнулся, отступил, а на Джона снова налетели крылья, которые хлопали и били его, снося с ног и кружа голову. Не понимая, где верх, а где низ, он широко махнул мечом и почувствовал, как клинок полосует живое. Молаг Грунда пронзительно, по-птичьи, вскрикнула и ударила его ядовитым хвостом. Жало скрежетнуло о доспех, который зашипел от яда, но пока держался, и Довакин снова перешел в атаку, метя в плечо противницы. Тяжелое лезвие упало, отделяя крылатую руку от тела, и Джона вдруг скрутило мучительное воспоминание о сне, где с ним сотворили то же самое.
Не жалей, твердил он, как молитву, не жалей, не жалей…
Меч вонзился ей между ребрами пониже левой груди, высокой и по-девичьи нежной. Джон вырезал из даэдра достаточно сердец, чтобы знать, где оно находится.
Выдернув клинок, покрытый глянцевитой черной кровью, он решил поберечься от сюрпризов и снова крикнул:
- Ри Вааз!
Но это было уже лишним. Тело свалилось на пол, бессильно распластав единственное оставшееся крыло, и Джон, не тратя времени, обернулся к недобитому атронаху, который все еще мог быть опасен.
Инеевый даэдра осел на пол, стоя на одном колене, не в силах оправиться от Крика, нарушившего связь духа с телом. Джон пригляделся к нему и подумал, что такие ледяные рожки он определенно видел - и притом очень далеко отсюда…
- Откуда вы приходите? - спросил он.
Атронах поднял голову и издал звук, похожий на хруст ломающегося льда, а потом уставился на тело погибшей возлюбленной. И без перевода Джону было ясно, что его только что обматерили и говорить с ним не станут.
Если бы, думал он, если бы я мог поймать его душу и достать оттуда нужные знания… Но под рукой не было ни Валерики, ни Дюрневира, которые справились бы с этой задачей, а сам Джон не притязал на подобный уровень мастерства. Атронах был загадкой, которую ему не решить, а значит, все, что оставалось, это отправить его следом за дочкой во внешние миры, как и требовал Молаг Бал.
Проклиная собственную магическую несостоятельность, он приблизился к атронаху и разбил мечом ледяную голову. Рожки брызнули в разные стороны и раскатились по полу цвета запекшейся крови. Было в этом что-то болезненно поэтичное.
Остерегайся преступления доброжелательности, вспомнил Джон проповеди Вивека. Достигни неба жестокостью.
Да… все бы хорошо, вот только неба не видать, подумал он озлобленно. Обернувшись к Молаг Грунде, он снова поразился тому, каким утонченно прекрасным было ее лицо. Где она сейчас и что сотворит с ней за непослушание ее ужасный родитель…
Лучше об этом не думать, замотал он головой и обратил взгляд к нависающим платформам. В надежде отвлечься от того, что он только что учинил, и на что, вероятно, обрек влюбленную пару, он надел амулет и двинулся вверх, разыскивая добычу. От одной мысли о сундуках и сокровищах его сейчас тошнило - как, впрочем, и от любой другой мысли, - но и оставлять за спиной ценности, а потом бесконечно корить себя за мягкосердечие тоже не хотелось.
Чутье его не обмануло. На обеих платформах и в самом деле нашлись сундуки, а в них - приличный улов. Джон невесело хмыкнул и подумал, что никакая он не Змея. Он определенно прибыл в Морровинд под знаком Ящика, непостоянного, не привязанного и падающего на голову. Вероятно также, что некоторые особо сведущие именуют этот знак созведием Коробочки или даже Гроба. Эту теорию подтверждало все, начиная с удара по черепу и заканчивая сундуком, в который его упаковали для доставки в Бал Ур. И теперь он бегает по поручениям Короля Насилия…
Он вспомнил, как Шеогорат грозился отвести его за ручку к Молаг Балу, если Джон не согласится на его чудесное предложение. Сейчас было вполне очевидно, что Энн Мари сбил его с толку, обманув туманными формулировками. Шеогорат ведь ни разу не сказал, что получив согласие Джона на этот балаган, он его НЕ отведет. К сожалению, в этом имелась своя логика - безумная, но какой же еще ждать от Безумного Бога.
И путешествие, и бой и, самое главное, чувство моральной разбитости заставляли глаза устало слипаться. Он больше не хотел ни о чем думать, лишь лечь и забыться сном, чтобы хоть на время выпасть из пакостной реальности, но мысль о том, что все это может попросту присниться ему заново, да еще и уснащенное бредовыми подробностями, заставила его встряхнуться.
Нужно вернуться в Бал Ур. Нужно исцелиться, а потом… потом, может быть, удастся отдохнуть. Если только Молаг Бал не задумал для него еще чего-нибудь, да похуже нынешнего.
Джон собрался с духом, готовясь к возвращению в свой маленький страшненький ад, и шевельнул рукой, творя заклинание возврата.
Перед ним возник знакомый зал с бассейном, заполненным лавой, и три норда, неведомо зачем забредших в это зловещее место. Норды, не разобравшись, кинулись его убивать, а Джон так устал от всего, что просто распотрошил их, даже не пытаясь успокаивать. Прятались они тут от очередной грозы или пришли поклониться… какая теперь разница.
Да нет, одежда сухая, подумал он, потрогав ближайшее тело. И что здесь забыли норды, вдруг насторожился он, чувствуя, как в нем оживают все прежние тревоги. Уж не из-за него ли они сюда явились?
Он снова, теперь куда внимательнее, осмотрел и обыскал тела, но не нашел ничего, что указывало бы на их принадлежность к Волкихару и Харкону. Обычные люди, не вампиры. Впрочем, это ведь еще ни о чем не говорит…
Собрав с тел небогатую добычу, он двинулся вглубь святилища, по дороге убивая и обирая даэдра, которые успели тут расплодиться за прошедшие несколько дней. Остался позади туннель, в лицо дохнуло жаром раскаленной лавы и Джон вышел в пещеру с исполинской статуей.
Даже не утруждаясь ползать по опасному узкому мосточку, он надел амулет левитации и прошел к изваянию по воздуху, надеясь, что Молаг Бал не затеет какие-нибудь речи, пока Джон его не слышит. А то ведь неловко выйдет, Принц и рассердиться может…
Добравшись до статуи, Джон стянул амулет и устало плюхнулся на постамент возле гигантской ноги.
- Сиди спокойно, - повелел Молаг Бал и Джон почувствовал, как его буквально начинает выворачивать наизнанку потрохами наружу. Вампирская зараза сочилась из каждой поры и вскоре вся его одежда пропиталась его же собственной кровью. Спокойно сидеть не получалось. Он свалился на пол, корчась в судорогах, вспоминая, как кричала Серана на вершине церкви Ауриэля.
Наконец агония закончилась и некоторое время он лежал, не в силах даже поднять головы. Еле-еле он подгреб под себя руки и ноги и сел, болезненно сглатывая горькую слюну. Казалось, его того и гляди стошнит.
- Я… - начал он тряским голосом. - Я ведь даже… ничего не…
- Я и сам знаю, что тебе нужно, - наставительно сообщил Отец Чудовищ.
Как там сестренка говорила? “Иногда Даэдрические Принцы сами решают, что мы от них чего-то хотим. И решают, чего именно.” Похоже, Молаг Бал где-то разжился сборником афоризмов Арьи Старк.