*
Старательно вытерев пыльные сапоги о коврик у порога, Джон зашел в юрту и гордо сообщил Нибани, что добыл пророчества.
- Рассказывай, - повелела она, тут же бухнувшись на подушки и пождав ноги. - Говори снова и снова, пока я все не запомню.
Джон скис, подтянул к себе складной стул и стал занудно читать вслух бумажки. Хорошо хоть, пророчества были короткими.
- Прекрасно, - наконец сказала она. - Теперь мне надо выслушать небеса, звезды и предков, а ты иди. Ешь. Спи. Охоться. Приходи завтра и я оглашу тебе приговор.
Джон недовольно посмотрел на нее, раздраженный тем, что его заставляют попусту терять целые сутки, но деваться было некуда. Покинув палатку, он побрел по лагерю, любопытствуя, как проводят свои дни вольные эшлендеры, и довольно быстро пришел к выводу, что не пожелал бы такой жизни своим детям.
Удалившись от стоянки, он забрался в чью-то гробницу и уютно устроился там с сундуками и фонариком. Ему уже давно пора было навести порядок в своем хозяйстве, и он начал собирать раскатившиеся повсюду бриллианты и прочие изумруды, сортировать книги и раскладывать дрейки по сто штук в разные кошельки - для взяток и торговли. И почему они не додумались чеканить монеты разного достоинства, раздраженно хмурился он, завязывая тесемки на очередном мешочке.
Разобравшись с тысячей септимов и отправив мешочки в рюкзак, он ссыпал остальные дрейки в сундук и подумал, что надо бы и их разменять на бриллианты. Куда ему эта куча бесполезного металла?..
Собрав вместе все, что у него имелось на нереваринскую тему, он сел читать книги из лавки Дорисы и с удивлением обнаружил, что Альмалексия, оказывается, была не просто соратницей и советницей Неревара, но и его женой. Надо же…
Стало быть, она убила собственного мужа ради божественности. Милая дама. А не она ли заказала Нереварина Темному Братству - так, на всякий случай, пока Воплощение не пришло и не упрекнуло ее за нарушение брачных клятв?..
Наутро он вернулся в лагерь, где Нибани огласила свое решение.
- Предки и звезды дали мне ясные знаки, - сообщила она. - Воплощением должен быть чужеземец. С благословения Азуры ты должен снять семь проклятий и пройти семь шагов Нереварина.
- Рад, что мы это прояснили, - вздохнул Джон, плюхаясь на стульчик. - Я тут, кстати, корпрусом переболел.
- То есть проклятие плоти все-таки корпрус, - закивала шаманка.
- Да. Словно побывать вампиром было мало, - съязвил он, подумав: и притом дважды.
- И ты излечился! И теперь тебе не страшны ни мор, ни возраст… Это потрясающе! - восторгалась она почти как Дивайт Фир.
- Ага, - кисло отвечал Джон.
Нибани призадумалась, несколько подрастеряв энтузиазм, и наконец промолвила:
- Знаки ясны, но тайна третьего испытания мне не принадлежит. О ней тебе должен поведать наш вождь, Сул-Матуул. Иди к нему.
- Ладно. А пока что, - зловредно улыбнулся он, - друг мой Нибани, не подаришь ли ты мне продуманный подарок?
Шаманка глянула на него с хитринкой в глазах.
- Я старая, мудрая женщина, - похвалилась она. - Ты меня не запутаешь. И если что не по мне, откажу и не поморщусь.
Джон хмыкнул.
- Ничего ужасного. У меня есть вот этот браслет, - он вытащил из рюкзака двемерскую безделушку, - и заряженная звезда Азуры. Зачаруешь его на лечение? От ран, яда и паралича?
- А у тебя такого нет? - изумилась она. - Да как ты жив-то до сих пор?
- Все об этом спрашивают. Сможешь?
- Конечно. А пока иди к Сул-Матуулу, мне нужно время.
*
Ашхан, верный своим гнусным предкам и не менее гнусным традициям, тут же затеял отправить Джона в глухомань.
- Ступай в древнюю крепость Когорун, - повелел он. - Докажи, что в тебе есть дух воина. Я был там однажды и со мной несколько храбрых охотников, но должен сказать - это страшное место и мы едва сумели уйти. Принеси мне слезы корпруса, чтобы я убедился, что болезнь тебя не берет. Принеси мне кубок дома Дагот в доказательство того, что ты был там же, где и я, и видел то же, что видел я. И принеси Теневой Щит, что хранится в самом чреве, чтобы я уверился, что ты прошел Когорун полностью. Возвращайся - и я открою тебе тайну третьего видения.
Джон посмотрел на него с отвращением и уточнил:
- Ты был там с другими охотниками и вы еле унесли ноги. А теперь ты отправляешь туда меня. В этом правда есть необходимость?
- Воинское испытание… - завел ашхан, надуваясь от негодования, но Джон его перебил:
- Я уже прошел одно испытание в захоронениях Уршилаку. И если я один из вас, почему мое слово по-прежнему ничего не значит? Почему я должен доказывать что-то снова и снова?
- Ты переходишь все границы, - надул щеки Сул-Матуул. - Ты ведешь себя неучтиво. Но тебе это простительно, ты же чужеземец… Ты отважно прошел суд предков. Я, право, не понимаю, чего ты испугался теперь.
- Испугался? - вытаращился на него Джон и искренне засмеялся: - Почтенный ашхан, ты даже не представляешь себе места, где я бывал. И они куда как пострашнее заброшенной крепости. Мне просто не хочется стаптывать ноги ради пустяков.
- Когорун не так уж далеко, - нахмурился ашхан, которого смех Джона почему-то привел в нервное настроение. Неужели тоже увидел драконьи зубы, заволновался Довакин. А эшлендер продолжал: - Предки требуют, чтобы ты доказал, что ты истинный воин. Без этого они не откроют тайну третьего испытания.
- Ах, ну если предки, - скис Джон, понимая, что с вредными духами так легко не управишься. - Хорошо.
И все-таки удивительное дело, думал он, выходя из шатра ашхана. Чем мельче племя, тем больше у них уверенности в том, что они могут помыкать им, Джоном, как душеньке угодно. И скаалы хороши со своими камнями, и Уршилаку не отстают…
Впрочем, что далеко ходить. Он хорошо помнил россказни одичалых. Сперва обещали вольную жизнь, свободу и больше никогда никаких приказов. А потом, не переводя дыхания, отправили его карабкаться на Стену и убивать ни в чем не повинных людей, а за нежелание казнить несчастного старика обвинили в нелояльности и в итоге подстрелили. Впрочем, хмыкнул Джон, обвинили его все-таки не без оснований.
А теперь его отсылают в Когорун - тащиться куда-то к Молаг Балу на рога и спать под кустом, накрываясь дохлым кагути. Тяжела судьба Нереварина.
Как же было прекрасно иметь дело с драконами, подумал он с ностальгией. Помогали, объясняли, на себе возили и ни разу не потребовали никаких глупых доказательств воинского духа. Джон хмыкнул, вспомнив, что запросил у него ашхан. Интересно, сам-то Сул-Матуул хоть на миг задумался, насколько это опасно - тащить в лагерь заразные корпрусные ошметки?..
Он заглянул к Нибани, нашел на столике уже зачарованный браслет, но самой шаманки нигде не было видно, как и звезды Азуры. Поискав по окрестностям, он обнаружил ее на побережье, где она в компании пары юных охотников занималась истреблением зубастых рыб. На песочке выстроились эшлендеры с кувшинами.
- Что тут происходит? - требовательно спросил Джон, услышав, как динькнула звезда, в которую только что поймали рыбью душу. - Нибани, иди сюда.
- Не смей указывать мудрой женщине, - зашипело племя, уставившись на него россыпью красных глаз. Еще немного и н’вахом обзовут.
Довакин этими взглядами пренебрег и недовольно посмотрел на Нибани. Шаманка подобрала мокрые юбки и бодро потрусила к нему со звездой в руке.
- Тут такое дело, - зашептала она, оттаскивая его подальше. - В пустошах чистая вода ценность, а звезда Азуры дает постоянный эффект, поэтому…
- Ты кувшины зачаровываешь, - понял Джон, вспомнив чудесно холодный кувшин, которым лечил ушибленную голову в канцелярии Сейда Нин.
- Чтобы вода сохранялась свежей, - кивнула она.
- Ладно. Я иду в Когорун, развлекайся пока. Вернусь, звезду заберу, - строго предупредил он. - Не потеряй ее и детям не давай.
- Какой ты милый, - хлопнула его по плечу шаманка и убежала к воде.