— Тут зарегистрированы не были. В Антарктиде вулканы встречаются по окраинам материка.
— Но о море должны были знать.
— Не все еще изучено так досконально, — сказал Савостьянов, — я же вам говорил. Язык мог протянуться издалека, мог затаиться и ждать своего часа. Зона подлежала спокойному методическому изучению. Богачев полез туда дуриком.
— А может быть, и не дуриком, — сказал Лансере. — Он ведь геотермик.
— Не по правилам, — буркнул Дорохов. — Что сейчас об этом разговаривать!
Наступила пауза.
— Выходит, он выдержал испытание? — Я даже подпрыгнул. Простая мысль только сейчас пришла мне в голову.
— Неизвестно, — пожал плечами Савостьянов. — Он повернул, увидев перед собой опасность.
— И желая предупредить о ней, — вставил Лансере.
— Психологией займемся потом, — взмолился Дорохов.
— Эта психология спасает сейчас рудник, а может быть, спасла и нас, — заметил Лансере.
На лице Дорохова появилось выражение, которое можно было понять только так: если мы сами не будем действовать как надо, ничто нас не спасет.
А я подумал, как перевернулись представления о том, кто кого спасает, за время, что мы находимся под землей. Мы отправились вызволять из беды Богачева, а пока что он выручил нас.
Впрочем, выручил ли? Вода может ворваться в наш короткий боковой ход в любую минуту и, приперев к стенке, не спеша доводить пятерых обитателей подземходов до состояния в меру приготовленного заячьего рагу. Как это пишется в заметках по кулинарии, «в собственном соку». Тепловая изоляция «дракона» — великое дело, но...
— Стоп, — сказал Дорохов. Мне показалось, что мы метра два «не доехали» до намеченной точки. Неужели у Дорохова тоже есть нервы? Я кинулся к тамбуру и принялся откручивать затворные маховики.
Едва я вдвинулся в тамбур, как услышал за спиной дыхание Дорохова.
— Шлем, — сказал он.
Второпях я позабыл застегнуть шлем.
Разошлись сегменты выходной двери, и я первый вышел наружу.
Горизонтальный тоннель с полом, усыпанным щебенкой, напомнил мне обстановку нашего старта. Но там была крепкая порода, чуть ли не гранит, и вообще то были первые метры. А здесь тоннель обвалился в двух местах, в потолке зияли рваные вмятины, а внизу лежали крупные глыбы, вдавившиеся в щебенку. Из боковой стенки торчало что-то толстое и короткое. Я сообразил, что это Богачев в своей лодке уходит в сторону, выполняя, очевидно, заранее согласованный маневр.
Держа в руках ствол, я шагал по осыпающейся под ногами щебенке навстречу глыбам, которые, возможно, собирались свалиться мне на голову и лишь поджидали, когда я подойду.
Дорохов выдергивал из внутренностей «дракона» ребристый шланг.
Подойдя к глыбам, лежащим на щебенке, я остановился.
— Дальше! — махнул мне рукой Дорохов.
Я полез через препятствие, не выпуская брандспойта. Он представлял собой короткий ствол, широкий в середине и сужающийся к наружному концу. Тыльная часть, соединенная со шлангом, имела форму полушара. К средней части были приделаны две ручки наподобие чемоданных.
Я тащил ствол, а Дорохов тянул шланг прибора, устройства которого я еще не понимал.
Когда приблизился ко второй преграде, Дорохов скомандовал:
— Ложись!
Я залег, как лежат обычно солдаты на иллюстрациях в старинных книгах или трудах по военной истории, и даже попытался выставить из-за каменного вала свой брандспойт на манер пулемета. Оказалось, орудие следовало тоже убрать. Дорохов плюхнулся рядом со мной. Я на секунду оглянулся. Прожектор на корме дракона освещал поле действия, Ближе к нам зияло большое отверстие в стенке тоннеля. Богачев успел заползти в нору.
В следующее мгновение я почувствовал себя участником фильма, изображающего боевые действия в прошлом веке. Дорохов отстегнул от пояса что-то вроде консервных банок на коротких палках и швырнул их одну за другой в дальний конец тоннеля. Одна граната разорвалась почти в том месте, где наш горизонтальный ход отходил от вертикального ствола, другая легла поближе. Я хотел посмотреть, куда уходит третья, но Дорохов прижал мою голову к груде щебня, на которой мы лежали.
Я услышал три взрыва, затем грохот явно нового происхождения — огромная глыба упала рядом с моей головой. Щебенка брызнула фонтаном и забарабанила по ногам. Что-то падало еще, подземелье рушилось. Глыба, за которой я спрятался, раскачивалась, скрипя щебенкой. До моего сознания отчетливо дошло, что я не снимаюсь в историческом фильме, а мы на самом деле ведем бой. Отчаянная схватка с водой и землей — сразу!