Савостьянов никак не реагировал на мою взволнованную речь. Дорохов спокойно произнес:
— Лодка Богачева старой конструкции. Чтобы открыть выходное отверстие, требуется два часа. Если бы сделали такую остановку, Богачева уже не было бы. И кого-то из нас. Потому что она открывается снаружи. Она не может опираться о стенки нашего тоннеля на вертикальном ходу, поэтому «дракон» потащит ее на буксире. Вот и все.
— А «дракон»?..
— «Дракон» выдержит!
— «Дракон» все выдержит, — весело заметил Савостьянов.
Савостьянов включил двигатели. Кабина начала принимать вертикальное положение. Потом остановилась. Очевидно, натянулась цепь. Савостьянов плавно потянул лодку.
«Еще плавнее!» — чуть не крикнул я. Мне очень не хотелось вылезать наружу и чинить оборванную цепь. Савостьянов стронул лодку Богачева с места так, словно она была стеклянная. Затем стал постепенно прибавлять ход. Ему, видимо, тоже не улыбалось повторять номер с цепью.
И вот мы уже сидим как на качелях, «дракон» идет вертикально вверх.
— Обстановка? — спросил Савостьянов.
Дорохов взялся за трубку.
— Задержалась в пещерах... Понятно! А сейчас? Пошла вверх. Забетонировать успели? Отлично!
Мне хотелось зажмурить глаза. Вот-вот вода ударится с разбегу в бетонную преграду, гидравлическая волна пойдет обратно и со всей силой обрушится на нас.
— Будь что будет, — произнес я по возможности спокойным тоном. — Автоматы и двигатели тянут нас вверх. От нас уже ничего не зависит... Не отказался бы от чашечки кофе.
Мне показалось, что мои слова прозвучали достаточно мужественно.
— Насчет кофе — это идея, — усмехнулся Савостьянов.
Дорохов посмотрел на меня свирепо. Можете точить лясы, говорил его вид, читать книжки или распивать кофе, — ваше дело, а он, Дорохов, сидеть сложа руки не собирается и подставлять голову судьбе — тоже.
— Но что же можно сделать? — воскликнул я, настолько красноречив был взгляд Дорохова.
— Снизить давление, — ответил Савостьянов. — Вода под напором — разрушительный смерч. Без напора — это просто вода. Значит, сначала надо убрать ее механическую силу. Хватит хлопот с обыкновенной горячей водой.
— Распоряжение отдано, — лаконично доложил Дорохов. Увидя мое недоумевающее лицо, добавил: — Ее выпустят наружу. Через вентиляционную шахту. Бетонные стены защитят рудник.
Значит, гидравлического удара не будет. Вода пойдет вверх через трехкилометровую толщу льда и забьет горячим фонтаном в морозном воздухе Антарктиды.
А к нам она будет просачиваться по тем порам в земле, что мы оставляем позади.
— Дошла! — воскликнул Дорохов, продолжавший держать трубку. — Самое время поговорить с Богачевым, — сказал Савостьянов.
— Когда разбивают аппаратуру, — проворчал Дорохов, — на связь рассчитывать трудно.
Он повесил трубку и вдруг поехал в кресле вверх. Очутившись под самым экраном, принялся вертеть рукоятки настройки. По темному экрану проносились голубые искры. Не знаю почему, мне всегда становится грустно, когда телеэкран начинает капризничать, а потом с треском гаснет. Как будто обрывается какая-то нить жизни — из тех, что связывают тебя с другими людьми. Под землей же мертвый экран производит просто удручающее впечатление. Дорохов продолжал настройку, кряхтя на всю кабину.
Экран засветился, когда мы уже не ждали.
Дорохов отъехал в кресле вниз, а мы, подняв головы, увидели Богачева, вернее две половинки его лица. Губы и подбородок находились в верхней части экрана, а лоб и глаза — в нижней.
— Больше мудрить не буду, — махнул рукой Дорохов. — А то пропадет и это.
Рот Богачева, отделенный от глаз, шевелился, но мы ничего не слышали,
Савостьянов взглянул на Дорохова. Тот пожал плечами.
— Будем объясняться знаками?
Я было уже подумал, что подземников обучают на всякий случай и азбуке глухонемых, но по тому, как неуклюже Савостьянов тыкал себя в ухо, а затем поднимал четыре пальца, понял, что никакой специальной системы в его сигналах не было.
Савостьянов повторил свой маневр трижды. Рот Богачева перестал шевелиться, а в глазах у нижней кромки экрана возник вопрос. Тогда к Савостьянову присоединился Дорохов. Они начали немое кино сызнова: пока Савостьянов жестикулировал на свой лад, Дорохов, вытянув руку вперед, делал вид, что крутит что-то.
Тут на экране появилась рука Богачева и хлопнула ее владельца по лбу. Обе половинки лица Богачева исчезли. Зато с пустого экрана донеслось:
— Вот, окаянная, как ее заело!
Вслед затем рассеченный на половинки Богачев вновь появился на экране.