- Что за ерунда? Они там что, умнеют что ли, додумались удирать от ребят с кортиками? - проворчала Вера. - Бей второе, Танюша.
Сестра кивнула, чуть замешкавшись, вытащила новое зеркальце и метнула в ствол. Хоть Вера едва различала алкая, но могла поклясться, что этот был нормального размера. Танюша ловко разделала его кортиком и шмыгнула в портал.
Вера отлично помнила, что из надреза в животе алкая лилась не кровь, а зеркальная жидкость. Она растекалась по всему телу монстра, засыхала, трескалась и расходилась в стороны. А за разбившимся зеркальным телом возникало бурое пульсирующее свечение, от которого у Веры начинало ломить виски.
Так случалось всякий раз, но только не теперь. Теперь Танюшка просто исчезла в пространстве, раз - и нет её. А Вера осталась посреди бора, беспомощно щуря глаза.
- Не видишь? - Денис нашёл её руку и потянул девушку за собой туда, где только что стояла с кортиком Танюша.
На мгновение бурое свечение, хоть и слабенькое, едва заметное, охватило Веру и куда-то потащило. Не куда-то - в Мешок. Денис сильнее сжал её руку, то ли чтобы она не боялась, то ли потому, что боялся сам.
5
Страх пробрал такой, что руки покрыла гусиная кожица, а спина мгновенно взмокла. Где-то совсем рядом плакали, причитали на тысячу голосов женщины, много женщин. Или одна, но совсем несчастная.
- Не слушай их, - шепнул Денис, по-прежнему сжимавший Верину ладонь. - Это утопленницы, они всегда лгут, когда обещают или жалуются.
- Танюша, ты как? - вместо ответа спросила девушка.
- Нормально.
Вера резким движением выдернула руку из хватки Дениса и осмотрелась.
Утопленниц видно не было. Ребята оказались в маленьком зале, огороженном со всех сторон осклизлыми бурыми стенами. Стены эти пульсировали, точно так же, как потолок и пол. Время от времени внутри них возникало тусклое свечение, и становились видны неровности, напоминавшие то ли кочки, то ли рубцы на заживших ранах. Кое-где за кочки цеплялись скрюченными корнями чахлые кустики и стлавшиеся по земле увечные деревья.
- Спросим у девиц-красавиц, - сообщила Вера тоном, которым отдают приказы.
Достала из рюкзака фонарь, сделала пару шагов. Под ногами чавкнула лужа слизи, нестерпимо запахло гнилью и болотом. Шаря лучом фонарика вокруг, девушка подумала, что дракон Денис непременно должен был сойти с ума в Мешке. А нет, и тут умудрился сохранить рассудок, и в Советах в число сумасшедших не попасть.
Невидимые утопленницы снова принялись завывать ледяными голосами.
Вера первой двинулась на заунывную песню. Чем ближе она подходила к кругу обнажённых бледных девушек с распущенными волосами, тем сильнее ей самой хотелось заплакать. А потом послышался первый голос:
- Подари платьишко!
И тут же заголосила вся толпа.
Читать про утопленниц было даже приятно. Увлекательно так. Не исправленные советской цензурой книги, хранившиеся в Секретной секции, рассказывали Вере Рыжовой жутенькие истории про утонувших дев, кравших у деревенских женщин, заснувших без молитвы, пряжу или полотна ткани. Юный “кортик” конспектировала, оставляла закладочки. А вот когда пришла пора практиковаться, глядя в мёртвые лица страшных сказок, у Веры аж колени задрожали.
- А ну, заткнулись, - властно прикрикнула она, и причитания мигом оборвались. - Просто так ничего не получите.
- А что хочешь? Всё дадим, всё исполним! Только дай одёжку! Мёрзнем, холодно, холодно!
Стенания утопленниц становились всё громче и громче, и когда Вера уже хотела зажать уши, с потолка полился ледяной дождь, пахнувший стоячей водой.
- Вы видели здесь парня, крепкого, светловолосого?
Вера чуть было не брякнула “три дня назад”, но вовремя остановилась. Для тех, кто жил в Мешке, не существовало дней. Взять хотя бы дракона Дениса. Сколько он жил тут шестилетним мальчиком? Век, два?
- Видели, видели! Ух, как мы его пощекотать хотели! Да только хоть он и вывалился недалече, пощекотать не успели.
- Недалече - это где конкретно? И куда он потом отправился? - спросила Вера.
- Платьице! Платье подари! - захныкали утопленницы.
Конечно, они могли и врать. Бабы все врут, а уж мёртвым мифическим бабам вообще терять нечего.
- Подарю, подарю. Только скажите, во что он одет был и что с собой нёс.
Тут утопленницы заулыбались, обнажая гнилые пеньки на месте зубов.
- Ой, ни котомочки, ни кафтанчика, в одних портках богатырь шагал.
Насколько Вера помнила, друг Миши Павлова сказал, что исчез тот как был в одних трениках. Так что придётся расплачиваться...
Утопленницы, блестя жадными зелёными глазами, замкнули Веру в круг. Она надрезала рукав, выдернула несколько ниток. А потом сделала вид, что зевает, потягивается, и прилегла прямо на скользкий мягкий пол.