– Господин Ватанабе! Каким попутным ветром вас к нам занесло? Как поживаете?
– Растворяюсь в декоре, Легри-сан.
Любитель статистики пребывал в плену огромного замешательства. Костюм на нем был помят, шляпа съехала на бок, руки сжимали внушительное количество сумок и чемодан.
– Переезжаете?
– Я попал в беду, и если меня кто-то и может спасти, то только Мори-сан, ваш почтеннейший компаньон.
– Он спит. Доверьтесь мне, я буду нем как могила.
Ихиро Ватанабе выронил из рук сумки и приложил к губам палец.
– Тсс! – прошептал он. – Никогда не произносите это слово, демоны не дремлют! Мы одни?
Ихиро дрожал, на щеках его проступили пунцовые пятна, от него, обычно ухоженного и аккуратного, несло, как от хорька. Он перегнулся через прилавок и едва слышно молвил:
– Мой кузен… Его убили. Он поселился у меня… В него выпустили стрелу. Убийца меня разыскивает…
– Полно вам, господин Ватанабе, полно. От этой жары у людей мозги плавятся. Вам просто приснился кошмар. Вы…
Виктор сделал паузу, мысленно пытаясь дать оценку столь нервному поведению собеседника.
– Вот, выпейте, вам сразу станет лучше.
Ихиро хватил стаканом о пол. Виктор подпрыгнул – этот яростный порыв маленького человечка его несказанно удивил. Выбежав из-за прилавка, чтобы собрать осколки, он заметил, что Ихиро судорожно сжимает и разжимает кулаки. Легри подвинул ему стул и заставил сесть.
– Стрела, стрела, – повторял Ихиро, разглядывая свои туфли, – я видел, это была стрела с красным оперением.
В его голосе чувствовалось тревожное безразличие.
– Господин Ватанабе, расскажите все по порядку.
– Мой кузен Исаму, я оставил его лежать там, на земле. Побежал. Похватал свою одежду и вещи…
– И что потом?
– Бесцельно бродил… А куда мне было идти? Ваша лавка была закрыта, я спрятался под навесом для мусорных контейнеров во дворе соседнего дома 18-бис и в конце концов уснул…
Ихиро раскачивался взад-вперед, плечи его дрожали.
– Простите меня, Легри-сан, простите, я так испугался!
– Успокойтесь, господин Ватанабе, и расскажите все с самого начала.
И Ихиро монотонным голосом поведал обо всем, что произошло накануне.
– Стрела? – воскликнул Виктор. – Вы ничего не путаете?
– Никоим образом, я назубок знаю все без исключения орудия убийства, в том числе и стрелы. Кто я, как не торговец достойной смертью?
– Как это?
– Мне известен тысяча и один способ умерщвления себя и себе подобных, еще совсем недавно я преподавал эту науку другим.
– Почему вашего кузена убили стрелой?
Виктор вздохнул. Ихиро явно бредил.
– Нужно поставить в известность полицию, господин Ватанабе.
– Нет! Они во всем обвинят меня!
Ихиро вскочил и схватил чемодан, но тут же выпустил его из рук, будто получив ожог.
– Вы мне не верите!
– Да верю, верю. Но когда человек отказывается встречать лицом к лицу испытания, ниспосланные ему судьбой, последствия могут быть самыми что ни на есть плачевными.
Прибегая к подобным речам, Виктор надеялся, что Ихиро перестанет нести околесицу. Гость опустил взгляд на свои кулаки, разжал их и прошептал:
– Мне нужно где-то укрыться до тех пор, пока виновный не будет арестован. Я пришел к Мори-сану с просьбой приютить меня. Легри-сан, представьте, что вы стали тонуть, но некий человек вытащил вас из воды. Неужели вы, в свою очередь, не протянете ему руку помощи, когда с ним самим случится беда?
Виктор, в знак согласия, кивнул. Ихиро еще не окончательно сошел с ума, если тактично напомнил, как в прошлом году уберег его от печальной участи.
– Взгляните, Легри-сан, это было в вещах моего кузена Исаму-сана.
Виктор разгладил протянутую бумажку и прочел:
Safe and sound at home again
Let the water roar, Jack…
Don't forget your old shipmate…
И отделенную межстрочным интервалом приписку печатными буквами:
AND REMEMBER MARY SELESTE
В голове его всплыло воспоминание детства – человек-оркестр по имени Гораций, выступавший на Трафальгарской площади, у подножия памятника Нельсону. Облачившись в изодранный мундир и повесив на себя большой ящик для сбора денег, он, под аккомпанемент аккордеона и бубенчиков, наяривал эту матросскую песенку, очень популярную во времена правления Наполеона. Виктор замурлыкал ее мелодию и вдруг ощутил в душе жгучее желание вновь оказаться в Лондоне: «Safe and sound at home again».