Котя прижался потной спиной к закрывшимся дверям вагона и, слушая стук и скрежет колес на поворотах, облегченно вздохнул: сбежал. Сбежал!
Чижиков летел в вагоне метро в сторону площади Александра Невского и думал о том, что надо затаиться где-нибудь до вечера, а как станет темно, — вернуться потихоньку домой, собрать вещи, приготовить Шпунтика и действительно засесть безвылазно дома. И ни на звонки в дверь, ни на телефон просто не реагировать. Вызвать такси — и на такси в аэропорт.
Он поднялся по эскалатору на станции «Улица Дыбенко» и неторопливо двинулся в ближайший парк, где протекала хилая речка Оккервиль и заливисто играли дети. Выбрав пустую лавочку в безлюдном месте за обширным кустом, Чижиков поставил на нее кошачью переноску, сел рядом, достал дракона. Легкий ветерок нежно шевелил листья и в воздухе отчетливо пахло вечером.
— Ну-с, посмотрим, где эта вздорная девчонка… — пробормотал Котя, сжимая дракона в кулаке. Он представил Нику во всех подробностях, даже ссадину на худом колене, зажмурился и…
Ничего. Темнота. Пустота.
— Не понял… — Чижиков разочарованно посмотрел на дракона. — Может, у тебя завод кончился?
Он попробовал «пробить» Нику еще раз, потом еще. Никакого эффекта.
— Может, Оккервиль какие-то поля создает? Или эта фиговина не везде работает?..
Однако же определенные признаки были на лицо: Котя чувствовал знакомые легкую слабость и головокружение. Значит, предмет исправно брал энергию. Только Нику не показывал.
— И что это должно означать?
На пробу Чижиков «пробил» Сумкина и увидел Федора выходящим из магазина под названием «Норман. Алкогольный супермаркет». В руке у приятеля был черный пластиковый пакет с такой же надписью, а взгляд — рассеянно-задумчивый. Сумкин остановился у дверей, огляделся, щурясь сквозь чудовищные линзы очков, и неторопливо зашагал по улице.
От созерцания Сумкина Котю оторвал звонок мобильного телефона.
Чижиков вынул аппарат из нагрудного кармана и некоторое время смотрел на надпись «Абонент неизвестен». Вряд ли это могла быть Ника, хотя от шустрой девочки следовало ожидать всякого. Но так быстро узнать номер его сотового — это, наверное, уже слишком. Тем более для тринадцатилетнего ребенка. Хотя… дети нынче пошли ушлые. Зазеваешься — подметки на ходу отрежут.
Телефон тем временем продолжал исполнять «Боже, царя храни».
Ну ладно. Котя нажал на кнопку приема.
— Алло, — по возможности не своим голосом сказал он. — Алло. Говорите.
— Не бросайте трубку.
— Если вам нужна прачечная, то это не здесь, — машинально ответил Чижиков, соображая, отчего голос говорившего ему смутно знаком.
— Прошу вас, не бросайте трубку! — повторили в телефоне. — Выслушайте. Буквально два слова.
— Кто это? — настороженно спросил Котя.
— Мы с вами уже встречались… несколько раз. Я Сергей. Не бросайте трубку!
— Где вы взяли этот номер?
— Это было не так сложно. Послушайте, наверное, я выбрал неправильную линию поведения в общении с вами… Это от неопытности, а не от того, что я хочу вам как-то навредить. Наоборот, я не имею намерений причинять вам неприятности… Вы слушаете, Константин? Алло? Вот я вам сейчас пришлю фотографию…
— Перезвоните через минуту, — велел Чижиков и дал отбой.
Опять двадцать пять. Снова Сергей. Ему-то чего надо? Глаза мои он уже видел…
Телефон коротко пикнул: пришло письмо с файлом. Чижиков посмотрел — действительно, фотография. Знакомое лицо Сергея, крупно, но на сей раз без темных очков. Котя вгляделся: ну точно, один глаз зеленый, а другой голубой. Так он тоже!..
Не теряя времени, Чижиков «пробил» Сергея — тот сидел в уже знакомом Коте кабинете и напряженно смотрел на телефон. Потом перевел взгляд на часы, кивнул и стал набирать номер. Как только Сергей закончил нажимать на кнопки, Чижиков услышал «Боже, царя храни». Он нехотя отпустил Сергея и вернулся в реальность.
— Я слушаю, — сказал Котя обычным голосом.
— Теперь вы понимаете?
— Кое-что.
— Поймите: я пытался предотвратить это. Только предотвратить. Предупредить вас.
— Почему?
— Потому что… Константин, это трудно объяснить в двух словах, а уж тем более по телефону.
— А вы попытайтесь. Завтра я надолго уезжаю из города.
— И… куда?
Но Чижиков молчал так выразительно, что, тихо кашлянув, Сергей заговорил снова.