Шпунтик перевел взгляд на миску с рыбой, сделал из клетки шаг и…
Чижиков не понял, что произошло: мелькнула серая молния — и через одно биение сердца кот уже сидел рядом с миской. Только потревоженная дверца клетки клацнула о решетку.
— Это… — Вытаращился Громов на Шпунтика, как ни в чем не бывало поедавшего рыбу. Повернулся к Коте: — Брат, что это было? А? Что с вами вообще такое — с самого аэропорта?!
— Дюша, — деревянным голосом сказал Чижиков, — я должен тебе кое-что рассказать. Я хотел бы обойтись без этого, но, вижу, уже не получится. Но сначала ты должен крепко подумать: оно тебе надо ли? То, что я расскажу, наверняка покажется странным, невероятным, идиотским и просто пугающим. Если я все это без остатка расскажу, то не исключено, что твоя жизнь изменится к худшему и тебе тоже будут угрожать. Разные люди. С разными, порою умопомрачительными возможностями. Так что прошу тебя: как следует подумай, хочешь ли ты по доброй воле вляпаться в эту историю. И если ты не захочешь, я не обижусь. Мне так даже легче будет. Я перееду в гостиницу, и мы останемся друзьями. А пока я пошел в душ…
Никогда еще Шпунтик не был столь быстрым, стремительным и ловким. Конечно, и раньше кот не мог пожаловаться на скорость реакции или там дряблость мышц, ибо находился на пике лучшей кошачьей формы — все в восемнадцатом дворе и в окрестностях про то знали, да хоть рыжего Тишку взять: сколько раз эта тупая настырная морда убеждалась в неистовой правоте Шпунтика! Другое дело, что втолковать Тише простые вещи было довольно затруднительно ввиду его непроходимой глупости, но после встречи со Шпунтиком Тишка каждый раз удирал посрамленный и слегка просветленный. Он даже усвоил и накрепко уразумел нехитрую истину: лишний раз на глаза Шпунтику лучше не попадаться. Жаль только, умные мысли не задерживались в Тишкиной голове надолго. Проходил очередной дождь, смывал памятные метки, которыми Шпунтик помечал границы своих владений, и Тишка снова погружался в дурацкое ослепление, будто именно он кот-доминант восемнадцатого дома. Эх, попадись Тишка Шпунтику сейчас, он даже мявкнуть бы не успел, как оказался бы побит, унижен и полностью растоптан. Потому что Шпунтик теперь не бегал и прыгал — он летал!
Нет, не как птицы. Было бы, конечно, неплохо летать, как птицы, и наконец разобраться с особо наглыми голубями, не говоря уже о всяких там шмелях, что жужжат под потолком и полагают себя в полной безопасности, потому что кот так высоко подпрыгнуть не может.
Теперь еще как может!
Устремившись к еде, Шпунтик и сам не заметил, как оказался у миски с рыбой. Но совершенно не растерялся, ибо был готов. Тепло хотя и ушло куда-то, но в то же время осталось. Какая-то его часть по-прежнему пронизывала Шпунтика, наполняя его тело силой и уверенностью. Тепло было неподалеку, Шпунтик его чувствовал, и оно подарило коту частицу себя.
Кот слышал, как хозяин вышел из комнаты. Хлопнула дверь. В комнате остался этот, второй, — огромный как шкаф, бородатый, жаркий, но невредный. Из всех знакомых хозяина Шпунтик привечал огромного больше прочих: во-первых, огромный появлялся в их с хозяином квартире крайне редко; во-вторых, он никогда не делал самонадеянных попыток хватать кота руками; в-третьих, он относился к Шпунтику с очевидным уважением, которое кот был склонен приписывать его большей, нежели у хозяина, сообразительности, открывшей огромному глаза на несомненные Шпунтиковы достоинства. И наконец, гость отдавал себе отчет в том, кто на самом деле главный в доме, и всякий раз спрашивал кота, хорошо ли тот следил за хозяином и не допустил ли какого недосмотра. Ну и по мелочам — например, в последний раз огромный подарил Шпунтику плюшевую мышь, которую кот с наслаждением разодрал на части, а та и не протестовала вовсе. Так что с ним все было в порядке.
И тем не менее Шпунтик не удержался и немного над огромным подшутил. Слегка, чисто по-дружески. Доев рыбу, кот оглянулся и увидел, что воспитанный человек смотрит на него, вытаращив глаза. Это Шпунтику понравилось: во время посещения владений Цинь Ши-хуана он сумел сполна оценить всю прелесть поклонений, особенно массовых. В конце концов, именно он, Шпунтик, — благовещий зверь мао. И не перестал им быть, даже если кто и не в курсе.
Успех следовало закрепить. Так что кот совершил по комнате пару-тройку совершенно невозможных прыжков. Гигант не успевал отслеживать его перемещения и лишь крякал, пуча глаза и тряся бородой. «Ну ты это… — Прогудел он, когда кот закончил показательные выступления кульбитом наверх холодильника. — Ты того, котяра, не этого…»