Дальше Шпунтик вывел на лестницу Бритого, который устроил налет на их с хозяином новую квартиру и даже повредил вонючего Сумкина. Коту было совершенно очевидно, что без него никто с Бритым не справился бы. Бритый из всех уважал только его, Шпунтика. И когда Шпунтик убедительно попросил, Бритый тут же ушел. Чем не подвиг?
Правда, потом Бритый зачем-то вернулся — наверное, заела совесть. Вернулся и вмешался, когда они с хозяином и огромным так славно бегали по темным улицам, а их вдруг решили схватить за шкирку злые люди. Ясно было, что хозяин просто так подобного поведения не оставит — вот-вот вытащит веник, а уж тут держись. Правда, с хозяином был огромный, и уж что-что, а размер Шпунтик всегда умел оценить по достоинству. Кот сидел на крыше и с удовольствием наблюдал за разворачивающимся внизу сражением, видя, что совершенно не ошибся: огромный как начал кидаться велосипедами, как начал! Всех злых с ног посбивал. Кроме одного — тот был особо упорный и крепкий. Никак не поддавался и даже огромного на землю уронил. И тут хозяин достал веник… Шпунтик понял: сейчас начнется самое страшное, самое ужасное — и поспешил вмешаться. Кот твердо знал: когда хозяин возьмется за веник, будет беда, просто беда. А потому кинулся на особо крепкого и отделал его когтями, пока не дошло до крайности. Это тоже был подвиг. И суть его состояла не в том, что Шпунтик легко заборол Крепкого и даже разодрал ему всю морду, но в том, что хозяин веник в ход так и не пустил, и мир устоял.
Так что когда хозяин на ночь глядя услал прочь всю стаю и оставил при себе одного Шпунтика, кот понял, что его таланты и подвиги наконец оценены по достоинству. Так, собственно, и должно было быть. Ценить своего незаменимого кота — это нормально. Еще каких-то пару лет — и, глядишь, бестолковость и непонятливость сойдут с хозяина, подобно ненужной шелухе. Шпунтик в хозяина верил. И когда тот предложил ему пойти прогуляться вдвоем — только он и Шпунтик, кот с готовностью согласился. Хозяин сказал: «Пойдем и мы». Мы — как это правильно звучит, как подобающе! Шпунтик собрался в момент.
Прогулка, правда, оказалась недолгой: сначала Шпунтик и хозяин спускались по лестнице вниз, причем хозяин все время призывал кота быть тише. И это говорил человек, которого слышно за сто метров, даже если он крадется босиком! Шпунтик показательно преодолел пару лестничных пролетов туда и обратно совершенно беззвучно, но хозяина это отчего-то не убедило. Ладно. Потом они вышли на улицу, и кот решил было, что сейчас он и хозяин отправятся исследовать какие-нибудь особо интересные кусты, раз уж на крышу не полезли, но вместо этого Шпунтика опять запихнули в машину.
В машине неприятно пахло, а за рулем сидел человек в очках, которого кот пару раз уже видел. Было неуютно, к тому же хозяин зачем-то разлегся на сиденье и так лежал всю дорогу, не давая Шпунтику выглянуть в окно. Неподалеку притаилось Тепло, так что кот особенно не переживал. А после началось интересное.
Да, Шпунтик всегда знал, что его хозяин — человек справедливый, даже при всех его недостатках. Но не знал, что до такой степени. Ведь хозяин открыл рюкзак, где лежало Тепло, и предложил Шпунтику забраться туда! Не ожидал кот от хозяина такого щедрого понимания, не ожидал. Шпунтик окончательно уверился: он герой, и это — заслуженная награда. С радостью в рюкзак полез, воссоединился с Теплом и, не обращая внимания на толчки и забыв про время, нежился и нежился, нежился и нежился, нежился и нежился… Пока хозяин рюкзак снова не открыл…
И — началось.
Эпизод 17
Дед Вилен и другие
— Хорошего дня, дядюшка. А где тут Северная улица?
Именно с таким вопросом, перейдя грунтовку, по которой пылил, уменьшаясь в размерах, рейсовый автобус, обратился Чижиков к сидящему на обочине уйгуру: средних лет мужичку, худому, дочерна загорелому, в грязной серой майке, поверх которой красовался видавший виды засаленный пиджак. Уйгур, лихо сдвинув на затылок выцветшую тюбетейку, расслабленно расселся на деревянном ящике, перед которым, на газетке, расположились связки красного перца. Сбоку к ящику были прислонены диковинные весы в виде полированной палки с делениями и железной чашки для взвешивания товара, что крепилась к палке веревкой. Уйгур, с любопытством рассматривавший Котю с тех самых пор, как тот сошел с автобуса, улыбнулся. Пришли в движение редкие усики на верхней губе, засверкали на солнце белые зубы.