— Имя студента? — нахмурился Элреин.
— Цезий Дарлоу.
Поняв, что речь шла об одном из его студентов, Элреин нахмурился сильнее и внимательно взглянул на замершую в руках его агентов девушку.
— Шу Фэнг, верно? — спросил он, вспоминая имя одной из генсу.
Человечка поджала губы и сердито выплюнула:
— Верно. Прикажите своим ручным ящерам меня отпустить. Я ни в чем не виновата!
Элреин усмехнулся, сложив руки на груди.
— Тогда почему вы сейчас находитесь не в своей кровати, а здесь, в спортивной одежде, грязная и со следами крови на руках?
— Я не… — замялась девушка.
Элреин хотел задать еще несколько вопросов агентам, но тут в его голове всплыло воспоминание схемы распределения комнат, и чье имя стояло напротив имени Фэнг.
Против воли перед глазами встала мысленная картина, от которой тут же болезненно сдавило грудь. Он плохо помнил, как взметнулся вверх, как влетел на верхний этаж, как распахнул дверь. У него поднялся в горле ком, когда он осознал, что та не заперта. В глазах потемнело, когда он увидел в комнате Дехара и не увидел её. Элреин бросил взгляд на дверь ванной, еще надеясь услышать шум воды или почувствовать её запах.
— Девушки здесь нет, — подтвердил его опасения помощник.
Остановив себя от воплощения в полную ипостась, что далось ему тяжелее, чем обычно, Элреин закрыл глаза и втянул носом воздух. Моментально его атаковала раздражающая какофония запахов, он слышал волнение и испуг студентов, резкий запах крови, своих подчиненных, но не мог найти тот, что искал. Он вышел в коридор и уже шагнул к окну, намереваясь искать Яну в другом месте, как вдруг замер, схватившись за деревянную раму. Знакомый нежный аромат пробился к нему, вырывая из груди тихий вздох облегчения. До тех пор, пока он не почувствовал рядом с ней второй запах, от которого у него на спине чешуя встала дыбом, а стальные когти вырвались и оставили в оконной раме глубокие царапины.
— Фэнг допросить и отвезти в столичное отделение, — распрямив спину, приказал он холодным тоном.
Вышедший вслед за ним Тугала понятливо кивнул.
— Слепки воспоминаний Дарлоу и Эйнграма, отчет на моем столе через час.
— Будет сделано, фэндир.
Отпустив помощника, Элреин слетел по лестнице на четвертый этаж и без стука распахнул дверь, за которой отчетливо ощущал терзающий его сознание запах.
От представшей перед ним картины внутри всё заледенело. На мгновение он потерял связь с реальным миром, зверь внутри взревел, а сознание накрыла темной пеленой. Неизвестно, каким чудом он удержал дракона внутри, а не воплотился прямо здесь, на пороге комнаты.
Яна отскочила в сторону от полуобнаженного Честера и что-то начала говорить, но он её не слышал. Даже не задумываясь о том, что делает, не беря в расчет возможные последствия, он направил магию на парня, проникая в его разум в поисках ответа. От того, каким будет ответ, зависела дальнейшая судьба этого смертника. Натолкнувшись на ментальный блок, Элреин улыбнулся.
Значит, медленная и мучительная. Превосходно.
Когда Яна обеспокоенно подалась к лишенному чувств парню, Элреину снова потребовалась вся сила воли, чтобы не разбудить своим рыком и соседние башни. Схватив её за руку, он потащил девушку наверх, посылая на каждом этаже сильные импульсы ментальной магии, чтобы ни у одного из любознательных студентов даже мысли не возникло сейчас высунуться. Закрыв дверь в комнату Яну, он отвернулся от нее, чтобы убрать со своего лица непрошенные эмоции. Нет, он не покажет девчонке, как сильно его задело произошедшее, не покажет волнения, не проявит слабость.
Сдерживать дракона становилось труднее, тот рьяно прорывался наружу, желая вернуться на четвертый этаж и разорвать на куски того, кто посмел к ней прикоснуться. Элреин безрадостно усмехнулся. Он и его дракон всегда были одним целым, зверь внутри чутко реагировал на его состояние, понимал его, разделял. Но сейчас в его душе воцарился хаос. Дракон и мужчина раскололись на разные, противодействующие части. Сердце восстало против разума и толкало на безрассудные поступки.
Новым усилием воли он заставил зверя замолкнуть, а когда совладал и с выражением на лице, развернулся. Но вид взлохмаченной, раскрасневшейся девушки в одной рубашке, его, между прочим, рубашке, снова пошатнул зыбкое внутреннее равновесие.
Разум твердил, что нужно разобраться, установить факты, дать ей шанс объяснить, поэтому он задал вопрос.
А она наплела что-то о курсовой работе, чем снова всколыхнула бурю внутри него. Однако он стоял напротив неё, застыв и, как он надеялся, с безразличным видом.