Он определённо неверно рассчитал время на спуск по бл*дским лестницам.
Он забыл, что той ночью был пьян. Его мысленные часы были сбиты. Более того, потом ему надрали задницу, и это вовсе не поспособствовало сохранению отчётливых воспоминаний о событиях.
Подниматься наверх будет ещё дольше.
Надо было попросить у Элли больше времени на проклятые лестницы.
Однако сейчас он не мог об этом думать.
Найти генератор было несложно.
«Шесть с половиной минут».
«Итого двадцать пять минут сорок одна секунда».
Больше времени ушло на попытки понять, почему не удается включить эту чёртову штуку или заставить органические машины поговорить с ним, хотя Ревик чувствовал, что они готовы и в сознании.
Ему потребовалось ещё несколько секунд, после чего он признался себе, что он не сумеет вовремя выяснить, в чём проблема.
«Это ещё двенадцать минут и сорок восемь секунд».
«Чертовски близко к той отметке в сорок минут».
Органика не слушалась ни единого бл*дского приказа, который он ей отдавал.
Это не походило на ИИ, с которым он столкнулся ранее, и который не пускал его в разумную комнату. Это напоминало полную изоляцию, бл*дь… словно ему не хватало доступа даже для того, чтобы поспорить с этой проклятой штуковиной.
У него имелось где-то пять минут, чтобы повозиться с ней.
Максимум шесть. Потом ему придётся принять решение.
Ревик влил больше своего света в живой свет машины, используя верхние уровни своего aleimi, чтобы попытаться добиться ответной реакции.
Он гадал, не стоит ли взломать aleimi-структуру органики, как он сделал с той дверью. Однако у этой штуки могло не иметься ручного управления, и он не разберётся с ней вовремя. Включить реактор — это не то же самое, что открыть дверь.
Более того, Ревик понятия не имел, вдруг убийство этого органического «разума» и живых компонентов реактора практически уничтожит саму машину.
Он не мог уловить её суть в достаточной мере, чтобы хоть совершить попытку взлома…
«Джем мог бы это сделать».
«Джем бы заставил эту штуку немедленно раскрыться как бл*дский цветочек».
Эта мысль проскочила в голове Ревика, вызвав столь мощную вспышку злости, что несколько секунд он мог лишь сидеть там, пытаясь контролировать свой свет.
В любом случае, он понятия не имел, правда ли это.
Даже Гаренше иногда заходил в тупик, особенно с некоторыми игрушками Менлима.
Вытеснив Даледжема из своего разума и света, Ревик сосредоточился на машине, стараясь уговорами проникнуть в изменяющиеся нити. Но эта штука продолжала ускользать от него, превращаясь из амебы в более сложную форму жизни, а затем в почти крайнюю схему, которая едва содержала проблеск сознания.
«Какой доступ мне нужен, чтобы обсудить варианты?» — спросил он, вливая свой свет элерианца в живые части панели.
Тишина.
«Кого ты впустил бы? — послал он, пробуя вновь. — Кого ты ищешь, друг?»
Тишина.
«Запрашиваю информацию о варианте захвата контроля телекинезом, — послал он просто для того, чтобы посмотреть на ответ. — Возможное повреждение автономии живого компонента».
Когда эта штука так и не ответила ему, Ревик раздражённо выдохнул.
— А что, если я просто сломаю тебя надвое, тварь ты этакая? — пробормотал он, сжимая челюсти, когда в его свете ещё жарче разгорелась враждебность. — Тогда ты со мной поговоришь?
В этот раз органика ударила по нему.
То есть, механизм шарахнул по нему электрическим разрядом, чем-то физическим.
Импульс вышел из пола, ударив его в колени и ладонь, которой он опирался на напольную плитку. Это ошарашило его настолько, что Ревик рефлекторно поднялся на ноги и сделал шаг назад.
Он стоял там, тяжело дыша.
Когда ничего не случилось, он сделал ещё один шаг назад и остановился примерно в двух метрах от открытой панели генератора. Физический разряд был не настолько сильным и вызвал лишь лёгкую тупую боль в суставах.
Ревик осмотрел стены и пол машинного помещения, затем глянул на зелёный зеркальный потолок, после чего его внимание снова вернулось к панели управления реактором.
— Какого хера? — пробормотал он.
Посмотрев вверх, он попытался глазами найти камеры наблюдения, думая, что разряд мог поступить откуда-то из другого места или же от кого-то другого.
Он никого не чувствовал. Ни людей, ни видящих.
Органические света струились всюду вокруг него, и их было так много, что не сосчитать. Ни один не казался человеком или видящим. Ни один не казался животным в привычном смысле слова.