Видящий улыбнулся ещё шире, выглядя почти комично облегчённым из-за того, что я поняла. Он сжал мою ладонь пальцами, перепачканными в угле, и прислонился к моей груди. Я знала, что на самом деле не прикасалась к нему, но ощущалось всё именно так. Я осязала тепло его кожи, лёгкую шершавость угольного слоя на пальцах, мягкость волос и пижамной рубашки.
Я едва это замечала.
Я нахмурилась, пытаясь решить, почему Фигран не хочет, чтобы я говорила с Ревиком об этом «Драконе». Это явно имело какое-то отношение к лазейке в свете Ревика, которая имелась у Менлима, но мне не казалось, что он боялся за меня или за Ревика… или что он боялся Ревика. Фигран всё равно почти всегда думал о своей жизни в каких-то абстрактных понятиях.
На самом деле, это было довольно сильным отличием от Териана. Его альтер-эго Териан имел почти сверхъестественно чуткий инстинкт выживания.
Я уже собиралась отпустить его и подняться на ноги, но тут видящий с рыжевато-каштановыми волосами крепче стиснул мою ладонь.
«Ищи книгу, — прошептал он в моём сознании. — Книга — его. Она принадлежит ему».
Когда его янтарные глаза встретились с моими, они выглядели почти ясными. Я видела в них мужчину, настоящую личность. Отличие шокировало меня сильнее, чем сами слова.
Я знала, какую книгу он имел в виду.
Это могла быть лишь одна книга, та же самая, из банковской ячейки хранения, из которой мы получили Списки Смещения. Относительно недавно я узнала, что книга исчезла в какой-то момент во время того первого большого цунами в Нью-Йорке, когда Касс похитила меня.
Мы предположили, что Тень заполучил её.
Я спросила у Кали про книгу, но она мало что сумела мне сказать. Она призналась, что положила её туда вместе с ключом шифрования данных, на котором хранились Списки Смещения, но сказала мне, что сделала так просто потому, что её сны так подсказывали.
И да, это не очень-то помогало.
Когда я спросила, откуда у неё вообще взялась книга, она сказала, что один из её агентов нашел её в горных пещерах, которые Восстание Сайримна использовало во времена Первой Мировой Войны.
Видимо, это Кали тоже узнала из снов.
Мы всё равно так и не сумели получить хоть какие-то значимые сведения из этой чёртовой книги. Она была полна текста и символов, которые никто не мог прочесть или идентифицировать. По словам Кали, никто в её группе также не сумел что-либо распознать.
Глянув на Фиграна, я сформулировала мысли в своей голове.
«Это книга Дракона? — спросила я, едва слышно подумав эти слова. После его кивка я нахмурилась. — Как мне её искать, Фигран? У кого она?»
Последовала очередная затянувшаяся пауза, затем он ответил.
«Она знает, — прошептал он, и его слова задержались, словно парили на далёком ветерке. — Красноглазая. Охотница. Она знает».
В тот раз я знала, кого он имел в виду.
И всё же я не Фигран. Я не могла простирать свой свет сквозь ошейники сдерживания видящих или конструкции военного образца. Я также не могла проникать сквозь стены резервуаров Барьерного сдерживания.
Чёрт, да большинство вещей я не могла утаить даже от собственного мужа.
По той же причине я знала, что буду испытывать свою удачу, если попытаюсь настаивать — по крайней мере, здесь и сейчас, когда в контрольной комнате находятся Балидор и Ревик.
В любом случае, он дал мне отправную точку.
1Ват в архитектуре Юго-Восточной Азии — название буддийского монастыря.
2Слаш представляет собой молочные или соковые напитки, которые были заморожены до состояния густой массы.
Глава 7. Поцелуй
Чандрэ стояла на высокой стене, глядя на юго-запад.
На мгновение отключившись от своей работы в Барьере, она осознала, что солнечный свет становится более оранжевым, углубляясь и окрашивая облака.
Она не очень хорошо следила за временем. От светового дня оставалось ещё несколько часов, но не так много, как ей бы хотелось. Сегодня она намеревалась собрать свой небольшой отряд для ещё одной планировочной сессии.
Меч хотел, чтобы она скоро отправилась в путь. В следующие несколько дней.
За город, к северу и западу от Бангладеша, затем в Индию. Далее она планировала найти самолет, если получится (лодку, если не получится), из Калькутты или Мумбая в Северную Америку.
Мысль о возвращении в то место, которое ранее называлось Соединёнными Штатами, вызывала у Чандрэ нервозность. Мысль о том, чтобы оставить своих людей позади, не была приятной, как и мысль об очередной разлуке с Мостом и Мечом.