Врег сказал мне, что в день, когда медики дали Ревику добро, он подошёл к нему и попросил помощи в разработке графика тренировок, который даст ему большую нагрузку, чем он может дать сам себе. В сочетании это сделало его худым, но жёстким, и это было ясно даже под свободной одеждой. Его пыльно-чёрные рабочие штаны висели на нём — вероятно, он надел их ранее для драки на ринге.
А может, для бега, если он действительно бегал полностью одетым.
Выдохнув, я заставила себя отвести взгляд от его тела.
Затем я подняла руки ладонями вверх — жест видящих, означающий поражение.
— И что? — сказала я. — То есть, на этом всё? Мы не будем разговаривать? — я прикусила губу, затем всё равно это сказала. — И очевидно… ты не собираешься ко мне прикасаться. Верно?
Он выдохнул, ещё более сердито прищёлкнув языком.
— Элисон, твою ж мать. Если ты думаешь, что я хочу прикасаться к тебе после того, что ты только что сделала…
— Не притворяйся, что дело в Чандрэ, — перебила я. Отвернувшись от его сердитого взгляда, я постаралась контролировать свой голос и потерпела неудачу. — Ты неделями избегал меня, Ревик. Дело не в Чандрэ. Так что давай просто поговорим об этом, хорошо? Быстро и прямо. Просто скажи мне. Скажи мне заткнуться на эту тему, Ревик. Я заткнусь. Чёрт, да я переберусь в другую комнату, если ты того хочешь…
— Ладно, — сказал Ревик с остекленевшими глазами. — Выметайся нахер.
Я уставилась на него.
Я почувствовала, как моё лицо ожесточилось, когда его слова отложились в сознании, а его лицо так и не дрогнуло. Затем я силилась не отреагировать уже по-настоящему.
— Ты это всерьёз? — спросила я наконец.
Он выдохнул с чистой злостью.
— Я честно не знаю.
Я прикусила губу, качая головой и глядя в окно.
Теперь я правда не знала, стоит ли мне идти. Я знала, что если уйду, то возможно, мне действительно придется спать в другом месте. И не только сегодняшней ночью.
Когда я посмотрела на него в этот раз, мой разум умолк.
Выражение на его лице шокировало меня.
Но дело не только в этом.
Я знала, что отчасти это моё человеческое воспитание, в некоторых отношениях отложившееся на подкорке, во всяком случае, в некоторых частях моей психики. Я знала, что мужчины-видящие отличались от мужчин-людей. Я знала, что одно из этих отличий заключалось в культурных нормах относительно демонстрации эмоций. Я знала это уже давно. И всё же я никогда не ожидала, что он заплачет, что бы я ни говорила.
Отчасти дело было в нём. Весь его образ солдата, бойца делал контраст ещё более драматичным. Я ожидала, что он накричит на меня, разозлится, но не расклеится.
Так что когда он плакал, да… это всегда потрясало меня.
Это также практически лишало меня дара речи.
Например, как сейчас, когда я просто стояла, не зная, то ли подойти к нему, то ли нет. Я подождала, пока он взял себя в руки, вытер лицо основанием ладони, избегая моего взгляда. Он прислонялся к краю окна из толстого стекла. Периодически он смотрел в него, пока плакал — вероятно, чтобы дальше избегать моего взгляда.
Я наблюдала, как он скрещивает руки на груди, выпрямляет их, снова скрещивает.
Я смотрела, как он продолжает бороться с собственным светом. И да, чёрт возьми… я хотела к нему прикоснуться. Я так сильно хотела к нему прикоснуться, что ощущала прилив раздражённой злости, от которой хотелось наорать на него. Я так сильно хотела погрузиться в его свет, что готова чуть ли не умолять его впустить меня.
Но я уже знала, что он этого не сделает.
Хуже того, он лишь закроется ещё сильнее.
— Элли, — произнес Ревик хриплым голосом. — Я не понимаю, почему ты этого не видишь…
Я сдулась ещё сильнее.
— Всё я вижу, — тихо сказала я.
— Я сейчас не про Чан.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Ревик, я понимаю. Клянусь.
— Я так не думаю.
Я покачала головой, прищёлкнув языком, но он ещё не закончил.
— …Я не хочу причинять тебе боль, — он посмотрел на меня, и его глаза до сих пор блестели, несмотря на сурово поджавшиеся губы. — Я пытался убить тебя, Элли, — когда я промолчала, он отвернулся. — Никто даже не рассказывает мне, что я сделал. Я могу догадаться. Конечно, я могу догадаться, бл*дь. Но я не могу это увидеть. Ты блокируешь меня всякий раз, когда я пытаюсь.
Я вздрогнула. Подумав над его словами, я медленно покачала головой.