Он выдавил из себя улыбку, стараясь как можно дружелюбнее помахать рукой.
— Мы первые? — спросил он. — А я-то тут беспокоюсь, что опоздал.
— Так и есть, — сказала она.
Её голос был резким. Ничто в её поведении никак не отреагировало на его улыбку.
Как ни странно, Саторн также уловил едва заметный намек на немецкий акцент. Ему показалось, что он слышал это ранее в её голосе, но никогда так явно. Откуда, чёрт возьми, она родом на самом деле? И почему она это скрывает? Насколько он знал, не существовало никакого положения о том, что только урождённый гражданин страны может быть главным судьей Верховного суда.
В любом случае, акцент был странным — смесь европейского немецкого и чего-то, что он не мог идентифицировать. У Саторна были родственники-немцы. Он знал разницу.
Может, она швейцарка? Был ли немецкий для неё также вторым языком?
Как бы то ни было, акцент, который, как он подозревал, был настоящим, открыто насмехался над американским акцентом Среднего Запада, который она обычно изображала.
— Собрание отменили, — так же резко сказала Новак.
— Отменили? — Саторн приподнял брови. — Почему?
— У неё появились другие дела. Которые не могли ждать.
Саторн знал, что Новак имела в виду Президента.
Кивнув, он обдумал её слова. Если старухи не было там с Брукс и остальными, это должно быть что-то военное.
Он задавался вопросом, почему его самого туда не вызвали.
В конце концов, он был министром обороны, черт возьми.
Оглянувшись на монитор, он увидел, как изображения сменяются странно однородной смесью, из одного города в другой. Все они горели по-разному. Все они так или иначе пострадали от природы — будь то землетрясения, торнадо, высокие приливы, муссонные дожди и наводнения, вышедшие из-под контроля пожары, вызванные ветрами, или даже, в некоторых случаях, смертоносные ливни с градом.
Там были изображены в основном города Соединённых Штатов — все, кроме полностью затемнённых городов Нью-Йорка, Анкориджа и Солт-Лейк-Сити. В других комнатах мониторы показывали другие части мира, но эта комната была сосредоточена в основном на том, что осталось от Соединённых Штатов.
Один экран занимал Лос-Анджелес, теперь ставший почти безлюдным.
Некоторых жителей они подняли по воздуху на более высокие земли, в основном в Нью-Мексико и Колорадо. Большинство прибрежных районов, включая длинную полосу шоссе № 1 и шоссе № 5, где оно поворачивало к побережью, были затоплены из-за выхода из строя защитных полей и постоянно усиливающихся штормов. Венис-Бич и Лонг-Бич, а также часть Малибу и большая часть центра Сан-Диего находились на глубине нескольких метров под водой, хотя Саторн даже сейчас то тут, то там видел признаки жизни.
По широким улицам плыли лодки. Дым от контролируемых костров поднимался из открытых окон на верхних этажах зданий — признаки того, что выжившие пытались оставаться сытыми и относительно сухими.
Майами был почти полностью стёрт с лица земли приливами и отливами.
Чикаго потерял большую часть своей инфраструктуры из-за пожара. На них обрушились сухие грозы и торнадо, за которыми последовало несколько резких похолоданий, которые чертовски опасны при отключенных электросетях.
Финикс, казалось, состоял в основном из хорошо вооружённых, бродячих банд в автомобилях, курсирующих и патрулирующих улицы. Теперь у них там был своего рода порядок, хотя бы потому, что у этих групп имелся установленный порядок клевания, но цена с точки зрения человеческих убийств была высока и продолжала расти. Более того, у них заканчивалась вода.
Сан-Франциско, как и Финикс, разбился на квадранты и зоны вдоль всех городских улиц, каждая из которых принадлежала различным конкурирующим группам линчевателей и военизированных формирований. В Сан-Франциско жило больше видящих, чем в Финиксе, но в остальном два региона установили схожие методы наведения порядка и контроля в мире после С2-77.
Список продолжался.
Атланта. Вашингтон. Хьюстон. Сиэтл. Сент-Луис. Филадельфия. Мемфис. Детройт. Лас-Вегас. Цинциннати. Питтсбург. Альбукерке.
Саторн вглядывался в мерцающие трёхмерные и двумерные изображения, всё ещё не в силах воспринять их как полностью реальные. Что-то в пребывании под землей, в удалённости от жизни за пределами бункера противовоздушной обороны, делало всё происходящее на этих экранах похожим на вымысел.
Реальность, какой бы она ни была, стала сродни антиутопическому фильму со слишком большим количеством статистов и тревожно хорошими эффектами.
Отвернувшись от экрана, он нахмурился, рассматривая женщину с седыми волосами. Он снова задался вопросом, почему Брукс не пригласила его на то, что происходило внизу, и подумывал просто улизнуть, попытаться найти ответы самостоятельно.