Работорговцы зажгли на барках лампы. При свете было видно, как они совещаются, что делать дальше. Релкин не дал им времени опомниться. Как только кандалы были сбиты, они с Лумби повели арду из невольничьего лагеря вверх по течению, освещая факелами тропу.
Когда они были уже в пути, Базил издал напоследок боевой клич и исчез в чаще. Лагерю предстояло догореть до угольков.
Глава 12
Освобожденные пленники двинулись по берегу против течения реки, неся с собой все стальные орудия и другое оружие, которое Релкин смог отыскать в лагере работорговцев. Добыча была неплоха: семь мечей, десять длинных стрел, с дюжину ножей и столько же топориков, несколько молотков, щипцы, зубила и длинный кусок железной цепи. Вдобавок Релкин нашел кое-что и для себя тяжелый лук не совсем удобной, но вполне пригодной для стрельбы конструкции.
По сравнению с оплакиваемым кунфшонским арбалетом лук был, конечно, довольно грубым. Тетивой ему служила длинная козья жила. Концы сделаны из бронзы, а деревянные части инкрустированы ею. Еще удалось найти с дюжину стрел в кожаном колчане.
С луком за спиной Релкин ощущал себя вооруженным. Его самодельный лук стрелял не дальше чем на пятьдесят футов и годился разве что для охоты на ящериц, ну и на белок. С хорошим же луком Релкин мог рассчитывать поразить цель и за две сотни футов, а на дистанции в сотню футов выстрел несомненно становился смертельным. При защите от пуджиш Релкин теперь был достойным помощником Базилу с его Экатором.
Работорговцы даже не пытались беспокоить беглецов, самые опытные арду не обнаружили никаких признаков погони.
В середине дня, когда отряд оставил позади уже несколько миль, Релкин объявил привал и развел костер. Они с Базилом принялись сбивать кандалы, все еще остававшиеся на большинстве мужчин. Ножные и ручные браслеты, колодки все было снято, но работа потребовала времени.
Пока они занимались этим, женщины арду отправились с Лумби в лес на поиски пищи. Вернувшись к костру, они занялись приготовлением стручков уджа и свежих листьев тиззама. Стручки пахли орехом и, растрескиваясь, рассыпали бобы солоноватого вкуса. Листья же были сладкими и по запаху напоминали мяту. Пока арду ели, женщины засыпали Лумби вопросами.
"Кто на самом деле этот Релкин? А лесной бог, который пришел с бесхвостым? Скажи хотя бы, как такое может быть, что пуджиш разговаривает? А где Лумби встретила этого бесхвостого Релкина? И как ей удалось выжить, когда остальных схватили?" Спрашивали в основном те, кого, несмотря на освобождение, не удовлетворяло объяснение создавшейся ситуации.
Лумби отвечала как могла подробно.
У камня же, где Релкин с Базилом сбивали кандалы, положение тоже сложилось непростое. Даже освобождая пленников от колодок, Релкин чувствовал, что люди не горят желанием общаться с ним. Но и угрюмыми они не были - для этого в воздухе разливалось слишком много радости. И все же арду были чем-то озабочены, особенно огромный Омми, бывший всегда неравнодушным к Лумби и решивший добиваться, чтобы она стала матерью его детей. Что это еще за отщепенцы, выисканные Лумби? И почему их так волнует судьба людей Арду в лагере? И как далеко, хотелось бы знать, зашли отношения Лумби с этим молодым бесхвостым, так называемым Релкином?
Все эти размышления слегка подавили врожденную любознательность арду, но все же не смогли побороть ее полностью. Норвул, дядя Лумби по матери, больше не смог сдержать раздиравших его вопросов.
Очень медленно, словно размышляя вслух, обратился он к Релкину предельно любезным тоном:
- Скажи мне, бесхвостый, откуда ты пришел в джунгли пуджиш? Где ты был до того, как нашел мою племянницу Лумби?
Релкин принялся отвечать на своем ломаном языке. Недостаток словарного запаса сильно мешал мальчику. И тут Базил принялся подсказывать. Память драконов хорошо удерживает новые слова. И хотя виверны - весьма консервативные существа, однажды выученное они помнят очень хорошо. Запас слов арду был теперь у Базила обширнее, чем у Релкина, что доставляло кожистоспиннику огромное удовольствие.
Арду почувствовали смущение. Этот пуджиш продолжает говорить! Поразительно! Может, девочка права, называя его лесным богом? Если так, они удостоились дожить до настоящей встречи с воплощенным лесным божеством! Значит, лесной бог услышал молитвы женщин и пришел им на помощь. Но если так, то лесной бог - пуджиш! Это совершенно не укладывается в голове.
- К северу от леса лежит море, большое море. Может, вы знаете о нем?
- Мы слышали о море, бескрайней воде. Арду не ходят в то место. Слишком много там пуджиш. Плохих пуджиш, очень опасных.
- Мы пришли оттуда.
- Вы живете в море?
- Нет. - Релкин сглотнул. Объяснять придется слишком много. - Мы пришли издалека, из-за далекого моря, далекого океана. Была война. На огненной горе. Вы ее знаете? Она лежит далеко на севере.
Арду, хотя и имеющие представление о вулканах, попадавшихся на их территории, совершенно ничего не знали о том, который находился в море. Впрочем, о море они тоже знали не много. Они всегда жили здесь, на землях вокруг озера Гам. В сухой сезон они покидали холмы и отправлялись через Равнину Трехрогих в южный лес. Когда приходили дожди, арду возвращались на север в холмы. По дороге они ловили трехрогих, заготавливали их мясо, а также рога и кости, из которых делали орудия труда и оружие.
О том, что лежит к северу от холмов, они слышали совсем мало - земли резко обрывались вниз, в бескрайние пространства первобытных джунглей, захваченных пуджиш. Арду обходили этот лес стороной и избегали приближаться к северным рекам. О море они знали лишь из легенд, утверждавших, что где-то есть огромная вода, заставляющая казаться крошечным даже озеро Гам.
На памяти арду никто никогда не приходил с севера. Для этого путешественнику пришлось бы пройти сотни миль по джунглям, наполненным свирепыми пуджиш.
Работорговцы приходят с юга, и теперь они стали хуже пуджиш. На юге лежат города, там цивилизация, о которой арду знают теперь слишком хорошо и в то же время не знают ничего, так как их торговые отношения с этими землями имеют слишком уж односторонний характер. Все названия городов затмевались в их головах одним словом: Мирчаз. Город мрачных колдунов. Он бросал зловещую тень на жизнь всего племени. Пленных арду уводили туда, и никто не возвращался оттуда.