Одного он увидел сразу – темнеющий среди деревьев силуэт примерно в полумиле отсюда. А потом чуть дальше мелькнул и еще один пуджиш, красно-коричневый, судя по очертаниям большой головы.
Базил тщательней осмотрел ближайшие окрестности. Последнее, чего ему хотелось бы, – это попасть в засаду красно-коричневых. Пуджиш были ужасно быстрыми для своих размеров. Дракон долго изучал потрепанные заросли и пришел к выводу, что он все же здесь один.
Тогда он вернулся к созерцанию огромного стада, мирно пасущегося на равнине. Такую картину следовало бы сохранить в памяти. Ему хотелось бы передать ее во всех деталях Пурпурно-Зеленому, если им с другом суждено будет когда-нибудь увидеться. Он знал, что Пурпурно-Зеленого потрясет мысль о таком количестве мяса вокруг. Базил усмехнулся про себя, ведь Пурпурно-Зеленый всегда был озабочен своим обедом ничуть не меньше красно-коричневых пуджиш.
Наконец Хвостолом повернулся и пошел к лагерю. Со всеми этими пуджиш в окрестностях лучше не отлучаться надолго. Огонек костра был виден во тьме издалека, так что он постарался двигаться как можно тише, совершенно не собираясь привлекать внимания хищников, которые, как он чувствовал, засели в акациях. Пуджиш, впрочем, не двинулись с места. Они приросли к своим наблюдательным постам, не сводя глаз со стада.
Через некоторое время Базил вздохнул свободнее и пошел, уже не скрываясь. Пуджиш он попросту не интересовал.
Мальчик сидел, на этот раз один, карауля в свой черед. Лумби спала.
– Что ты видел? – спросил Релкин.
Базил прилег у костра.
– Большое стадо рогатых животных за этим хребтом. Должно быть, их там тысячи.
Релкин посмотрел в сторону хребта; за ним высились холмы.
– Не думаю, что они были там, когда мы разбивали лагерь.
– Ну так они сейчас там. И они не одни. Там еще с дюжину, если не больше, красно-коричневых, караулящих стадо.
При этой новости Релкин нервно поднял взгляд.
– Караулящих?
– Ты слышал дракона. – Базил отбросил в сторону то, что осталось от запеченного окорока старого однорогого.
– Они не видели тебя?
– Не знаю. Возможно, не заинтересовались.
– Ради богов, надеюсь, что нет. Нам лучше уйти утром до зари. Вдруг они побеспокоятся о еде на завтра и заметят нас.
Несмотря на былые воинственные мысли, Базилу не улыбалось встречаться с утра с красно-коричневыми.
– Звучит хорошо. Пойдем-ка прямо сейчас. Разве что немного соснем.
– Почему ты хромаешь?
Ах, мальчик наконец-то заметил, что на руках у него раненый дракон.
– Занозил ногу еще утром.
Релкин всплеснул руками.
– Почему же ты ничего не сказал? Я-то думал, ты просто натрудил ноги.
Базил прикрыл глаза, чтобы сдержать раздражение.
– Обычно дракону не приходится докладывать об этом. Драконопас, как правило, сразу же берется за пинцет. Теперь же, похоже, драконопас перестал заботиться о драконе.
Релкин издал протяжный стон.
– Я не знал. Придвинь ногу поближе к костру, я посмотрю, что можно сделать.
Релкин развернул свои инструменты и принялся за работу.
– Почему оплодотворение яиц заняло столько времени? Пора бы тебе вернуться в норму.
– Я не дракон, Баз. Мы разные. Ну я имею в виду людей. Мы не такие индивидуалы, как драконы, не такие сильные, не питаемся одним мясом.
– Ты что, собрался говорить бесконечно?
– Ты не понимаешь. Это не то. Это больше… ну я не знаю, как сказать… это… это то, что мы называем любовью. Мы иногда не можем управлять ею.
Базил вскрикнул, когда Релкин вытащил дюймовую занозу из его ноги.
– Это самая плохая, – успокоил его Релкин.
– Когти слишком выросли.
– Ты прав. Прости, Баз, обещаю, что не буду больше таким невнимательным.
Релкин вытащил остальные занозы, потом постриг отросшие когти и подточил их.
Дракон заснул, утешенный заботой Релкина о его занозах и когтях. На севере вспыхнула молния, и глухой удар грома разнесся над землей.
ракон спал, тихонько – для него – похрапывая. Релкин сидел, поддерживая небольшой костерок, который остался от старого, потухшего, пока мальчик вглядывался во тьму, пытаясь уловить признаки приближения красно-коричневых пуджиш. Путешественники на этот раз не соорудили защитное ограждение и могли полагаться лишь на Базила и его меч. Но в ночном мраке шелестела только сухая трава, и никакие грозные тени не показывались. Так что Релкин позволил себе расслабиться.