— Клянусь всеми святыми! — воскликнул шкипер. — Он все еще на том же расстоянии от нас.
— Вот именно, — сказал Дэффид. — Сейчас отсюда, с моим луком и умением, я могу попасть в любого на том корабле, но не уверен, что убью того, в кого целился. А раз у меня, как я уже сказал, менее тридцати стрел, я попридержу их, пока каждая не сможет выполнить свою задачу. Займись своим кораблем, мастер шкипер, а работу лучника оставь мне.
Эдуард отступил:
— Конечно, прости меня за мое нетерпение, мастер лучник.
— Извинения приняты, — сказал Дэффид, опять уставившись в бойницу. — Я начну стрелять, как только буду к этому готов.
Эдуард повернулся к остальным:
— Нам всем лучше укрыться, пока они не подойдут поближе. При таком легком бризе мой корабль не может двигаться быстрее, а даже если бы и мог, Кровавые Сапоги все равно плывет еще быстрей. Его корабль больше нашего, его паруса больше наших, и его корпус быстрее движется по воде.
Смысл этих слов был настолько ясен, что никто ничего не сказал в ответ. Джим, Брайен и Жиль, так же как и Эдуард с тремя членами своей команды, вернулись к носовой рубке, спустились на нижнюю палубу и сели, прислонившись спиной к трехфутовой стене рубки и сделавшись таким образом невидимыми для арбалетчиков.
Брайен снял шлем. Джим и Жиль последовали его примеру. Забрала у них были все время подняты, но без шлема намного удобнее, чем в шлеме с поднятым забралом.
— Ну, мастер шкипер, — сказал Брайен, — настало время рассказать, сколько, по-твоему, человек находится на напавшем на нас корабле, какое оружие и доспехи у них имеются и как они собираются попасть к нам на борт, если мы не переберемся к ним сами.
Глава 25
Эдуард с минуту внимательно смотрел на него.
— На мгновение, сэр рыцарь, я забыл, кто вы такие, — сказал он. — Конечно же, только паладин может говорить о высадке на борт корабля с таким многочисленным противником, как этот.
— Ну ладно! — довольно резко проговорил Брайен. — Ты собирался высказать нам свои предположения о численности этого противника и о других вещах, о которых я спросил.
— Я уже высказал свои предположения раньше, — сказал Эдуард, — но раз так, повторю. Я подозреваю, что у него на борту человек двадцать — тридцать, в основном шотландцы, как и он сам. Он единственный рыцарь на борту, остальные одеты и вооружены как попало, от кинжалов до копий. Сам он, говорят, носит тяжелый, длинный двуручный меч, который называется каким-то странным шотландским словом, клай… клид…
— Клаехиа мор, — хрипло проговорил Брайен, — обычными словами его можно назвать «великий меч».
— Точно, — сказал Эдуард. — Он просто гигант в сравнении с остальными, и говорят, когда он сражается с этим мечом, никому не устоять против него.
— Ха! — сказал Брайен. — Есть способы со щитом и палашом противостоять такому оружию. Может быть, я покажу сегодня некоторые из них вам и ему.
Их разговор был прерван несколькими глухими ударами воткнувшихся в укрытие вокруг Дэффида арбалетных стрел. Джим, который теперь прислушивался, тоже три раза слышал звуки на носу. Жиль развернулся там, где сидел, прислонясь спиной к стенке рубки, и приподнял голову, чтобы взглянуть в сторону носа.
— Дэффида задело, — сказал он.
Все взглянули в ту сторону. Последняя стрела, попавшая в доску, вошла в нее на половину своей длины, если не больше. Одна из стрел прошла достаточно далеко, чтобы порезать бедро Дэффида. Он навалился на торчащую стрелу, чтобы сломать ее. Движения его говорили, что рана несерьезна, но левая штанина вся потемнела от крови, — очевидно, рана сильно кровоточила.
Брайен выругался.
— Не годится, — сказал он, — рыцарям прятаться за спиной голого человека с одним только луком.
Эдуард рискнул встать и взглянуть из-под ладони на приближающийся пиратский корабль, но быстро сел обратно, когда мимо просвистела вдоль всего корабля арбалетная стрела и улетела в море.
— Они уже близко, — сказал Эдуард.
— Сколько у нас осталось времени? — резко спросил Брайен.
— Немного, — ответил Эдуард. — Успеем прочитать молитву и покаяться в грехах, но не слишком затягивая.
К удивлению Джима, хотя он в тот же момент напомнил себе, что должен был это знать, все, кроме него, приступили именно к тому, о чем и сказал Эдуард,
— перекрестились, сложили руки, закрыли глаза и начали тихо бормотать.
После некоторого колебания Джим решил присоединиться к остальным. От него, как от мага, возможно, этого и не ожидали. С другой стороны, солидарность всегда подбадривает. Он сложил руки, закрыл глаза и склонил голову. Он не смог заставить себя притвориться, что молится, — для него это было неестественно, и он чувствовал, что фальшь в такой момент может завести слишком далеко. Во всяком случае он заставил себя подождать, пока другие закончат.
Один за другим они прекратили молиться. Жиль и Брайен первыми опустили руки и подняли голову. За ними прекратил молиться Эдуард, потом двое из его команды. Самый молодой моряк молился на удивление долго и пылко. Джим впервые задумался над тем, каково быть молодым в такой ситуации, когда смерть воспринималась как неизбежность и шкипером, и товарищами по команде. Джим удивился, что сам не очень-то боится. Противник казался неодолимым. К тому же можно только надеяться, что драконы прибудут вовремя, и даже если они появятся, неизвестно, поможет ли это спасению их жизней.
Джим заметил, что он до странности спокоен, и, мысленно вернувшись к прошлому, понял, что за исключением моментов, когда он по-настоящему сражался, — у Презренной Башни, против полых людей на шотландской границе или в напряженные моменты своего первого визита во Францию, — он никогда не испытывал сильного страха, разве что в первые моменты, когда ввязывался в сражение. А уж когда шел настоящий бой, он, очевидно, был слишком занят, чтобы думать об опасности.
Может быть, осознание того, что он волшебник, дает ему ложное чувство безопасности? Или причины этого лежат еще глубже. Может быть, этот мир для него не так реален, как его настоящий мир в двадцатом столетии, и, соответственно, ему кажется, что он не может здесь умереть по-настоящему, в привычном смысле этого слова. Он ущипнул себя за левое запястье. И чуть не подпрыгнул от боли, пронзившей его руку. Он совсем забыл, что на нем латные перчатки. Этот мир достаточно реален. Но времени поразмыслить об этом основательней сейчас не было.
Арбалетные стрелы непрерывно сыпались вокруг укрытия Дэффида, другие свистели в воздухе над палубой, готовые поразить любого, кто поднимется. Некоторые ударялись о борт.
— Бедняга истекает кровью, — сказал Жиль. Он опять повернулся и взглянул на Дэффида.
Все тоже повернулись и посмотрели туда. То, что сказал Жиль, было сущей правдой. Множество стрел глубоко вонзились в доски укрытия вокруг Дэффида, некоторые теперь пролетали насквозь и падали на палубу, потеряв силу. И хотя Дэффид не получил серьезных ранений в грудь или в руку, стрелы глубоко порезали его тело в нескольких местах, и казалось, вся его одежда под кольчугой пропитана кровью. В колчане перед ним осталось всего две или три стрелы.
Теперь он опирался коленом на одну из торчащих из доски укрытия стрел. Очевидно, в раненную с самого начала ногу попали еще раз, и Дэффиду или было больно опираться на нее всем весом, или при этом он чувствовал себя неустойчиво. Пока соратники наблюдали за ним, он достал из колчана очередную стрелу, наложил на лук, поднял его и выстрелил через боковую бойницу, к которой сейчас было приковано все его внимание.