– Но кто убьет быка? – спросил другой голос.
Дими не мог разобрать, кто говорит, хотя и понимал, что должен знать этих людей. Необходимость стоять неподвижно и удерживать равновесие со связанными руками не давала ему сосредоточиться.
– Митра, – произнес первый голос. – Митра – друг всякого скота, он убьет быка.
– Убьет ли он друга? – спросил второй. – Он не согласится.
Жар омывал Димитрия со всех сторон, пламя гудело совсем близко. Пахло серой и нефтью. По всему телу выступил пот, капли мгновенно высыхали, стягивая кожу. Он стоял перед лицом Солнца.
– Митра убьет быка, – произнес голос Солнца; мучительный жар как будто пульсировал вместе со словами. – Ибо таково мое веление, а он – воин и должен повиноваться… Где ворон?
– Здесь, о Солнце, – ответил Димитрий, стараясь не глотнуть воздух из печи.
– Ты должен доставить мое повеление Митре, на Землю под нами, – сказало Солнце. – Он должен убить быка, ибо без малой смерти не будет новой жизни. Отнесешь ли ты мое повеление?
– Да.
– Тогда, ворон, расправь крылья.
Пламя коснулось запястий, и Дими почувствовал, что его руки свободны. Он поднял их над головой.
– Ворон, ты владыка вышнего воздуха. Крылья понесут тебя на Землю.
Пламя с шипением погасло. В лицо Дими ударил обжигающе холодный ветер.
Он двинул босой ногой и не ощутил пальцами ничего, кроме несущегося снизу воздуха. Тогда он раскинул руки и отдался воздушному потоку, не зная, как глубока бездна. Ветер оглушал, голова кружилась, холод был хуже жара, кожа пошла мурашками. Дими знал, что где-то наверху, в обычном мире, сейчас декабрь.
Ветер стих. Дими качнулся, не чувствуя своего тела. «Гермес, защитник ворона, помоги мне», – взмолился он, однако за звоном в ушах различил лишь смех плутовского бога.
На плечо ему легла рука – сильная рука воина с мозолями от меча.
– Ворон, я вижу, ты спустился на луче самого Солнца; зачем ты явился ко мне?
На жуткое мгновение Дими ощутил слабость в коленях и подумал, что не сможет заговорить, однако в следующий миг силы вернулись.
– Ты Митра, и ты должен убить быка.
Рука крепко держала его за плечо.
– Кто так сказал? Посланец ли ты Аримана, желающего смерти быку?
– Я принес повеление Солнца, – ответил Димитрий. – Оно сказало, что быку до́лжно умереть.
– Да будет так, – проговорил Митра, и, хотя Дими хорошо знал легенду, его изумила горечь в словах Владыки.
Митра убрал руку с плеча Дими. Мгновение тот стоял, голый и одинокий, затем на плечи ему накинули одеяние, ноги вставили в обувь. С глаз сорвали повязку, и он заморгал в свете огня.
Он был в длинном сводчатом зале. В обоих концах зала горел огонь, вдоль стен тянулись колонны; между колоннами, будто за трапезой, возлежали на ложах посвященные.
Некоторые были в черных подпоясанных одеяниях и черных капюшонах из перьев, с клювами над глазами. Двое таких воронов стояли рядом с Димитрием. Они завязали на нем пояс и возложили ему на голову капюшон.
Человек в алом одеянии и фригийском колпаке – высший из посвященных, носящий звание отца, – положил руку на серп у себя за поясом и ударил посохом.
– Хайре, иерос коракс! – провозгласил отец всех собравшихся, и братья ответили хором: «Радуйся, священный ворон!» Вороны, стоящие рядом с Димитрием, отвели его к остальным, и началось следующее посвящение.
Димитрий завороженно разглядывал механизм: через отверстие в полу вдували сперва греческий огонь, затем холодный воздух. Помост, казавшийся таким невообразимо высоким, поднимался над полом всего на ладонь.
Двое желавших стать воронами не прошли испытания; один потерял равновесие при прохождении через воздух, другой лишился чувств перед лицом Солнца. Огонь потушили в тот миг, когда юноша начал на него падать. Обоих подняли и, не снимая с них повязок, без единого слова унесли двое посвященных третьего уровня, именуемых воинами. Через год, если пожелают, юноши смогут повторить попытку. Мистерии – для отважных.
Когда все, прошедшие испытание, заняли свои места, подали священную трапезу – мясо убитого быка, зажаренное на длинных кинжалах, и бычью кровь в кубках, а потом – крепкое красное вино.
То был день братства, день, когда Митра родился, чтобы принести всем людям новую жизнь: двадцать пятый день декабря, год от основания Города 1139-й.