– Занят, – ответила она заплетающимся языком, – занят мужскими делами с одетыми в штаны вождями галльской преисподней… А это твои друзья-варвары?
Лицо у нее опухло от слез, и сейчас она вновь заплакала. Вином от нее не пахло.
– Спроси их… – Она вскинула руку и закричала: – Вы! Галлы!
Затем протиснулась мимо Дими к мальчикам. Дими ринулся за матерью, но удержать ее не решился.
Ифигения сказала громко:
– Мне нужен вампир.
Никто не шевельнулся. В недвижном воздухе висела пахнущая навозом пыль.
– Вы оглохли? Не понимаете языка? Дими, переведи. Скажи им, что мне нужен вампир, я заплачу золотой имперской монетой.
– Матушка, что ты говоришь?
Она повернулась к нему, держа в руках смятый головной убор, из глаз текли слезы.
– У тебя башка деревянная? Твой отец умирает. Ты дашь ему умереть или поможешь мне его спасти?..
– Аримановым змием?! – еле выговорил Дими.
Ифигения дала ему пощечину. Боли не было, но Дими уставился на мать. Щека горела, глаза щипало, и он знал, что если сморгнет, то расплачется.
Димитрий прошел мимо нее к своим воинам и тихо спросил по-французски:
– Знаете ли вы, где есть… зараженный?
Мгновение все молчали. Потом Шарль сказал:
– Есть в Сеньи, дальше по имперской дороге.
Дими кивнул:
– Хорошо. – Он оглядел своих преторианцев. – Никто из вас не обязан меня сопровождать.
– Мы едем с тобой, – ответил Жан-Люк.
Никто не возразил, Шарль только вытащил из-под рубахи багряный кушак и повязал через плечо и грудь.
Они молча ехали по долине на северо-запад, копыта высекали искры из римских плит. «Скачем, как демоны», – подумал Дими, пробуя иронию на вкус.
Через несколько миль, на расстоянии, с которого их нельзя различить из дома невооруженным глазом, Дими дал знак остановиться.
– До Сеньи нам скакать долго, – сказал Ален.
– Дальше мы не поедем. – Дими спрыгнул с седла и повел Луну в сторону от дороги, ласково разговаривая с белой кобылой. Он нашел для нее траву, а сам сел на камень. Отсюда ему была видна вершина Монт-Ализ, золотистая на фоне восточного неба. Остальные наблюдали за ним, потом тоже спешились и подошли.
– Предводитель… – начал обычно молчавший Леон.
– Когда Митра убил быка, – медленно проговорил Дими, – он перерезал ему горло, чтобы кровь быка дала жизнь всему на земле. Но Ариман… Враг… отправил своего раба змия выпить кровь.
Дими огляделся. Уж конечно, мистерии не пострадают от того, что он это расскажет. В конце концов, он говорит ради Митры. И ради отцовской души.
– Ворон увидел змия и клюнул его. И пес, друг человека, укусил змия. И Митра раздавил его пятой. И все же змий глотнул бычьей крови и уполз живой… однако раны ему нанесли бог и друзья бога, посему он должен пить кровь, чтобы оставаться в живых.
Дими помолчал и добавил:
– Отец проклял бы нас всех… – Он умолк, потому что голос его дрожал.
Шарль сказал:
– Тогда, я думаю, хорошо, что в Сеньи никакого вампира нет.
Все вытаращились на него. Потом Дими улыбнулся, а следом заулыбались остальные. «Они поняли, и это главное», – подумал Дими.
– Долго нам ждать? – спросил Жан-Люк.
Дими глянул на восток.
– До заката, наверное… – И тут же резко добавил: – Нет. По коням!
Над твердыней Верцингеторига вспыхивал гелиостат: вращающееся зеркало сообщало всей Империи, что один из ее стратигов отошел в мир иной.
В рукотворной пещере, залитой светом пламени, гулко отдавался голос солнечного вестника – посвященного, стоящего лишь на одну ступень ниже отца.
– О владыка! Я заново родился и умираю, ликуя. Рождение, дарующее жизнь, дало мне бытие и освободило меня от смерти. Я ухожу, как ты повелел…
Гроб висел на железной сетке над помостом в конце митреума. Дими, в черном одеянии и черном вороновом капюшоне, чувствовал запах нафты и собственного пота.
Солнечный вестник читал молитву Юлиана Мудрого, императора Византии:
– …огненная колесница понесет тебя к Олимпу в кружении вихря; ты освободишься от проклятья и усталости твоих смертных членов. Ты достигнешь отчих дворов вечного света, откуда ушел, дабы войти в человечье тело…
Пламя взметнулось от пола, мешаясь с ветром; языки огня взвивались и ревели, словно львы пожирали гроб с телом мертвого льва.
Дими мысленно возблагодарил Митру, что капюшон скрывает его глаза.
Смерть одного человека не могла поколебать Империю. Карактак, предводитель конницы, стал временным военным командующим, административные обязанности наместника взял на себя Лукиан. Казначеи и писари после трех дней траура вернулись к работе. Из Города ждали нового стратига – его должны были прислать в самом скором времени. Вот и все, что произошло на имперском уровне.