– Ты перечил ему при жизни и покинул его в час смерти, – сказала Ифигения, – но почти отцовскую волю сейчас, или, клянусь Иштар, я перережу тебе глотку и омоюсь в твоей крови, как в бычьей, ибо ты не мужчина, а скот, посланный мне для жертвоприношения.
Димитрий смотрел в пол. Ливия и Зоя цеплялись за материно платье, и он чувствовал исходящий от них страх. Дими стоял босой, замерзший и нелепый, чувствуя свою слабость; из руки сыпались крошки и капало вино. Он закрыл глаза и в мысленном мраке увидел фреску: Верцингеториг в окружении одних лишь галлов.
Но я буду помнить тебя, о Цезарь.
Воины cohors equitata собрались пешими на вершине Монт-Ализ холодной и ясной декабрьской ночью. Они были в кожаной обуви для тишины и скорости – им предстояло пройти мимо василисков и разыскать враждебного колдуна в его крепости.
– Но это будет не как в игре, – сказал Димитрий, выдыхая морозный пар. – Стражи не могут убить нас взглядом, так что нам лучше держаться вместе. И они лишь недавно в новом дворце, а мы знаем там каждый угол и закоулок. И мы знаем место, о котором они не ведают.
Шарль улыбнулся. Они с Дими рассказали другим про потайную лестницу, но те там еще не бывали.
– Мы войдем через верхние покои, через пожарный ход. Лукиан в дальней комнате. Если его там нет, он либо в библиотеке, либо в кабинете. Так что мы по узкой лестнице спустимся в библиотеку и оттуда пойдем в западную галерею, из которой есть выход на потайную лестницу. – Дими умолк, его руки застыли в воздухе. – Панель сейчас завешана тканью, так что никто не поймет, куда мы ушли.
Димитрий видел, что друзьям страшно; он сравнил их чувства со своими и не стал больше об этом думать. Однако теперь ощущалось что-то еще, нечто большее, чем тревога.
Жан-Люк сказал:
– Когда мы возьмем в плен заместителя… он велит воинам сложить оружие?
– Конечно, иначе мы… – Дими осекся. Мысль о том, чтобы убить Лукиана, не приходила ему в голову, и теперь ее трудно было принять. – Однако к тому времени горожане уже будут у ворот требовать нового наместника…
Глядя в их лица, мрачные и заострившиеся в свете маленького фонаря, Дими понял, что это за странное чувство. Сам он только что сполна его ощутил. То было чувство вины.
– Мой отец… не вооружался, когда я выходил из дома. – Шарль говорил как Митра, когда тот согласился убить своего друга быка.
– Наш тоже, – тонким голосом добавил Мишель Реми.
Робер сказал:
– Мне велели сегодня остаться дома.
Дими чуть не спросил, зачем же они пришли, но знал ответ и не хотел их оскорблять.
«Людей направляют не металлом», – сказал как-то Косьма Дука, а золото, подобно стали, всего лишь металл.
– Если я прикажу вам идти по домам, вы подчинитесь? – спросил Дими.
Все они, один за другим, поклялись, что подчинятся. Потом Шарль сказал:
– Если мы тебя оставим, ты все равно нападешь на дворец, один?
– Да.
Иногда надо идти в наступление несмотря ни на что.
– Тогда не приказывай нам уходить.
Дими вновь увидел фреску, куда четче, чем может быть нарисованное краской. Верцингеториг со своими галлами. Один.
Но я буду помнить тебя.
Тогда они принесли клятву на обнаженных кинжалах и двинулись вверх, братья по оружию пятнадцати лет от роду. Оскальзываясь на мерзлой земле, Дими гадал, придет смерть сразу или медленно и холодная она или горячая.
На деревянной двери пожарного хода не было ручки, однако лезвие ножа легко подняло задвижку, и удачный ветер немного ее приоткрыл.
– Теперь быстро, – шепнул Дими, и они побежали к спальне Лукиана.
Рослый Ален Реми распахнул дверь, и Дими с Робером ворвались в комнату.
Там было множество египетских безделушек, книг, свитков на деревянных полках; в воздухе висел густой аромат курений. Лукиана там не было.
Снаружи раздался голос:
– Наверху! Все наверх!
Кричал не кто-то из его друзей, и Дими понял: их предали. Никто сегодня не будет выкликать: «Дуку в наместники!»
Если только, очень ясно думал он на бегу, он не заставит Лукиана произнести эти слова.
На верхних ступенях лестницы стражник с выставленным вперед копьем загораживал путь Леону и Шарлю. Однако при появлении Дими стражник обернулся, и маленький Мишель Реми нырнул под копье, ударил стражника по стопе рукоятью кинжала и пырнул острием в ляжку. Стражник заорал, рухнул спиной и покатился вниз по винтовой лестнице.
Мишель уставился на свою руку в чужой крови, затем показал ее остальным, и всем пришлось глядеть. Тут в голове у Дими немного прояснилось.
– Вперед! Вперед! – крикнул он.