– Главное, что оно того стоило, – хрипло сказал одноглазый. – Мне оставалось лишь выполнять одиночные миссии, либо работать с одноразовыми напарниками, язви их душу… Простите.
– И закончилось тем, что ты теперь работаешь с орком. За это нижайше прошу прощения.
– Не стоит, он оказался хорошим напарником, да и миссия, по сути, его, а не моя. – Заметив косой взгляд Верховной матери, Кельвин пояснил: – Белый орк был назначен по рекомендации одного из старших офицеров отряда, госпожа моя. Они могли бы заменить меня, однако Маргу в любом случае обязан был сопровождать именно вас именно в этой миссии.
– Почему?
Одноглазый пожал плечами:
– Того захотел Хранитель Истории.
– Старый Грифель? – поразилась Шираэн. – Он никогда не вмешивается в работу отряда, только ведёт записи!
– Тем не менее, когда мы были в Вадаэнтире я написал Грандье, спрашивая, что мне делать с орком на суше и с каких пор такие как он… В общем, она ответила, что Хранитель Истории в первый и единственный раз со времён основания обратился к старшим офицерам с просьбой. Он определил Маргу на миссию, выданную Верховной матерью Самшит. И стало так.
Гном погрузил ложку в пудинг из сладкой плесени, оглядел троицу людей исподлобья, убрал прибор.
– Что ж, видимо, нам придётся поработать. Выкуем для акулы новую челюсть, новое горло, новые зубы. Я пошлю запрос в Палату, чтобы выдали рун. Их вам придётся оплатить. За прочие материалы и работу денег не возьму, раз ты друг Ширы.
– Это чересчур великодушно, мастер, я могу…
– Я сказал своё слово, – перебил Дольф эаб Гурдвар спокойно. – Другие заказы обождут, сначала отпустим вас. Но это небыстро, даже втроём с сыновьями у меня уйдёт больше месяца на такую тонкую работу. Советую найти себе жильё где-нибудь в нижнем городе, потому что у меня места нет, а гостиницы наверху по карману только королям. К тому же лето почти вышло и скоро начнётся зима.
Так было сказано и так было решено.
Отряд поселился под землёй, среди номхэйден, где совсем не было золота, зато была сталь, бронза, уголь, пар и тусклый газовый свет в темноте. Жить по-гномьи оказалось нелегко, но люди веры всегда находят опору в тяжёлые времена. Ретивое служение, к примеру.
Монахи Звездопада и сама Верховная мать отправлялись проповедовать об Элроге и грядущем испытании для всего мира. Они натыкались на молчаливое неприятие, на неуступчивость гномьих умов; у рабочих было слишком мало времени чтобы вдумываться, однако, никто не обещал лёгкой доли для проповедующих.
Тем временем белый орк часто бывал наверху. Рунные кузнецы снимали с него мерки, проверяли, перемеряли, проверяли вновь, подбирали сплавы, совершенствовали конструкцию. Они могли придать металлу любую форму, выполнить тончайшую работу, подковать блоху, если понадобиться, но только руны заставляли изделие жить. Поэтому, прежде чем использовать этот дражайший материал, мастера должны были быть готовы поставить на качество работы свои жизни, и, того серьёзнее, – репутацию.
Кельвин сопровождал орка почти неотступно, проводил наверху много времени.
Порой Самшит мимовольно допускала мысли о Шираэн эаб Гурдвар. Та женщина казалась полной противоположностью Верховной матери, особенно в цвете волос, кожи, глаз, в призвании, наконец. И всё же её красота оставалась неоспоримой, их связь с Кельвином была старой и прочной, невзирая на размолвку… Кем они доводились друг другу, только ли товарищами?
Когда мысли доходили до этого места, ей становилось невыносимо стыдно перед богом и перед человеком, который стоял для неё вторым по важности объектом любви. Такие мысли позорили её, истощали, делали незаслуживающей чести исполнять великую миссию. А потом, – об этом Самшит думала, подолгу не в силах заснуть, – нельзя было отметать некоторые важные вещи. Она принадлежала богу и душой, и телом.
Когда грусть особенно крепчала, жрица соглашалась с неутешительной правдой: их взаимная страсть, жгучая нежность, являлись для обоих источниками не только радости, но и боли. Отдать себя ему она никогда не сможет.
Правда, когда на следующий день Верховная мать встречала Кельвина, сердце всё равно предательски ликовало, и руки тянулись, чтобы коснуться его.
Однажды вечером, – время в темноте мерялось хором заводских свистков, деливших смены, – наёмники вернулись втроём, весёлые и шумные, с парой ящиков чего-то крепкого. Вернее, Маргу, нёсший ящики, хранил обычное молчание, тогда как Шираэн эаб Гурдвар и Кельвин Сирли, смеялись и пели. Поставив ношу, орк стянул с головы капюшон и его лицо блеснуло.