– Пока я собирал кости за мной следили со стороны. Кто-то мохнатый, с копьём.
– Человек?
– М-м-м. – Молх пожал костлявыми плечами. – Он был далеко.
Гариб нахмурился, разглядывая свежие кости, улыбнулся сквозь усы.
– Принеси больше. Костей, мяса, – всего. Это существо решило снабдить меня материалом, так негоже отказываться.
Так и было сделано. Повелитель крови натаскал уйму частей тел, плоть и кость, всё поломанное, разорванное в полном беспорядке. Но у Гариба были навыки опытного корпускинетика. До самых сумерек он сращивал, собирал воедино уродливые конструкции, а потом, закопав их в землю, создал ещё и несколько Грудных Клеток. На том приготовления были закончены, вновь разгорелся костёр. Оставалось ждать ночи.
Рёв раздался вдали, оба мгновенно насторожились. Гариб выбросил в воздух костной муки, сжал в одной руке жезл, а в другой, – кулон-медвежью голову. Несколькими словами он выпустил зверодух из украшения и тот воссоединился со скелетом. Постукивая и потрескивая, тяжёлые кости поднялись, из них стало сочиться фосфорное свечение, создавшее абрис медвежьей туши.
– Во всеоружии, – шепнул Гариб.
Молх кивнул. Вокруг его длинной тощей шеи вращались кровавые сферы, превращаясь то в копья, то в лезвия кос, то в мечи, – любая форма по желанию господина. Тёмно-красные глаза то и дело начинали светиться.
– Запах!
Кормящийся-в-Ночи выметнулся на расчищенное пространство, тут же угодил в одну из Грудных Клеток. Заклинание-ловушка, спрятанное под землёй, выбросило вверх с дюжину длинных рёбер, которые сошлись над головой чудовища, образовав костяную тюрьму. Рёв был оглушительным, переливчатым, от него дрожали зубы в дёснах и дёргались почки.
Из свежих могил поднялись мясные големы. Они вонзили меж рёбер костяные копья и стали синхронно бить. Чудовище заметалось, сотрясая клетку, когти полезли наружу, рёв повторился. Не прошло и шести ударов, как рёбра треснули и тварь вырвалась. Она разорвала марионетки играючи, однако в чёрном теле засело несколько костяных шипов.
Молх сформировал из крови огромное выгнутое лезвие и направил удар в грудь существа, но то пропало с линии атаки. Чудовище оказалось за спиной у тощего, сверкнули когти-сабли, раздался лязг, – кровь выплеснулась из бурдюка, создав на спине Молха красный кристаллический панцирь. Ему пришлось отступать и извиваться, а когти били с невероятной скоростью, воздух выл и шипел.
«Ещё немного,» – думал Гариб.
Отступая, Молх перепрыгнул место, где ждала вторая Грудная Клетка. Чудовище вновь угодило в ловушку и меж рёбер устремилось несколько кровяных лезвий. Поднялась вторая группа марионеток, вновь заработали копья. Вой твари превратился в визг, она бешено забилась и именно тогда некромант ударил сам. Сначала Разверзатель Плоти, затем одно за другим два Бесплотных Копья.
Все заклинания прошли сквозь костяную преграду без помех, настигли цель, но того оказалось мало. Тварь взломала рёбра и, раньше, чем сердце совершило удар, нависло над Гарибом. Мешочек с костной мукой ударился в мохнатую грудь, воздух заполнила грязная белизна. Прежде чем страшные когти раскололи череп некроманта, Кормящийся в третий раз попал в западню. Щиты Праха стиснули его с трёх сторон, лишая главного преимущества, – скорости.
– Вперёд!
Медвежий скелет вонзил в тварь все сорок зубов и чёрные когти в придачу. Призрачная плоть придавала ему массы, призрачные мышцы создавали давление, способное перекусить человека пополам. Но чудовище лишь выло.
– Отруби голову! – крикнул некромант, ударяя по Кормящемуся сильным Параличом.
Молх сформировал широкое лезвие и устремился к твари, когда она закричала поистине громко, – невероятной силы переливчатый рёв прокатился по ночному лесу. Не ведавший страха Молх остолбенел, а колени волшебника подогнулись. Его руки стали трястись, разум захлёстывали волны паники, душа трепетала; ни о какой сосредоточенности больше не могло идти и речи, плетения расползались. Щиты Праха опали, повалились наземь куклы, скелет рассыпался.
Освободившись, ночной гость направился к человеку. Он двигался медленно, постукивая когтями друг об друга, то ли измождённый, то ли растягивающий наслаждение. Борясь с параличом, некромант понял, что имя, придуманное Молхом, подходило твари как нельзя. Кормящийся-в-Ночи действительно кормился, но пищей ему служило не мясо, а страх и боль. Он был кошмаром наяву.
Некромант силой воли заставил дрожь в руках уняться и потянулся к плетению Погребального Костра, – когда существо приблизится, некротическое пламя пожрёт их обоих.