Мы находились в огромном подвале, в который свет попадал из высоких окон, расположенных почти под самым потолком, ровно там же на возвышении был и второй ярус, с которого мы все внизу были словно на ладони. Стоит ли говорить, что весь ярус был забит молчаливыми учениками академии? Я буквально кожей чувствовала на себе их оценивающие взгляды.
Нет, они, конечно, наблюдали за нами и раньше, но только сейчас открывался вид сверху, который заставлял меня в буквальном смысле этого слова чувствовать себя букашкой.
Здесь будет заметен любой промах, любое лишнее движение.
Напряжение стало вновь нарастать, вот только в этот раз успокоить и поговорить мне было не с кем…
— Так, Мими, ты справишься, обязательно справишься, — пробурчала я себе под нос, занимая ближайшее место. Действительно, в этом зале, где всё как на ладони, место не имело особого значения.
Прежде чем приступать к готовке, я внимательно осмотрела всё, что тут было, и даже выложила всю необходимую кухонную утварь, чтобы была под рукой, чем вызвала одобрительные шепотки и даже несколько неуверенных хлопков. Вскинув голову, я с удивлением обнаружила, что надо мной собралась-таки приличная кучка учащихся. Это что, они все хотят взять меня в комми?
От одной подобной мысли стало страшно и я поспешила опустить картофель прямо в шкурке в кастрюлю, а затем выжидательно уставилась на авокадо.
Прадед сказал, что из него надо сделать песто, вот только совершенно не успел объяснить, как именно, и вообще, что мне с этим счастьем делать. Но по логике у меня сейчас есть немного времени, пока картофель варится, для того, чтобы попробовать авокадо и понять, что с ним делать, а заодно и как всё это будет сочетаться с моими любимыми ньокки.
Я с осторожностью покосилась на авокадо. Если это песто, то его ведь надо порезать, правильно? Заодно и попробую.
Я взяла плод в одну руку, а в другую нож. Повертела немного в руке и уверенно положила на доску. Была не была! Нарежу кружочками, так проще всего. Уже привычным жестом наточив нож, я принялась за работу.
Сначала всё шло более-менее, мне даже удалось нарезать с пятёрку красивых ровных кружочков, про себя отметив, что у этого авокадо шкурка, и то, как это выглядит изнутри, то её лучше счищать.
Затем нож сначала соскользнул в сторону, а на вторую попытку так и вообще застрял, я сверху послышался уже неприкрытый смех. Я глянула наверх для того, чтобы осознать, что толпа над моим местом работы значительно поредела, а те ученики, что остались, откровенно смеялись надо мной.
Краска залила всё моё лицо и шею.
Я что-то делаю не так, вот только что? И как мне теперь вытащить нож из этого авокадо?
Я решила отложить на время нож с авокадо в сторону и просто попробовать. Недолго думая, я положила в рот отрезанный кругляшок, а смех сверху уже перерос в истерическое подвывание. Как раз вовремя для того, чтобы я осознала, что кожура этого самого авокадо совершенно и абсолютно несъедобна.
Я поспешила выплюнуть эту гадость и теперь с ужасом наблюдала, как эта самая кожура, пролетев красивую, если не сказать завораживающую, дугу с громким шлепком приземлилась на ботинок проверяющему.
Смех резко стих.
А я сглотнула. Авокадо. Так и не распробовав.
Проверяющий подошёл ко мне с непроницаемым лицом, когда я уже мысленно прощалась со своей карьерой повара и отсылала себя в дальнюю провинцию с мужем подальше от своего позора.
— Я и не такое видел, — заметил он, резким и ловким движением разрезая авокадо пополам, а затем выдёргивая мой нож, на котором болталась крупная и почти круглая косточка.
Мне хотелось провалиться под землю. Но только было совершенно некуда, потому что мы и так были в подвале.
Я попыталась успокоить себя тем, что я никогда до этого и не видела авокадо, и просто не могла знать о том, что у него внутри есть косточка. Но это помогало плохо.
Мне просто необходимо было собраться. Отодрать нож от косточки или косточку от ножа, а главное, приготовить замечательные ньокки.
Толпа надо мной всё редела, и это совершенно не помогало мне ни успокоиться, ни сосредоточиться. Скорее, только больше нервировало.
— Не сдаваться, — пробормотала я и резким движением выдернула нож из косточки, порадовавшись, что при этом все пальцы остались на месте.
Сверху снова послышался сдавленный смех, а мой нос учуял запах палёного.
Чёрт! Чёрт!
Пока я тут разбиралась с этим дурацким авокадо, вода из картофеля уже успела выкипеть, и теперь он не варился, а, кажется, жарился.