Дениза улыбнулась и обвела взглядом детей. Те расположились на лужайке посреди школьного сада, каждый со стаканом холодного лимонада в руках. Белые зонтики защищали их от лучей солнца, отбрасывая на траву приятную тень. В эту тень и забились ребятишки, укрывшись от палящих лучей утреннего солнца. Как обычно, пока она рассказывала, они смотрели на Денизу полными восхищения глазами.
– Уилфрины заселили триста солнечных систем. При помощи своих чудесных секвенсоров они построили великолепные города и орбитальные станции. В глубинах космоса возвели огромные замки. У Уилфринов имелись огромные города, которые возвышались посреди штормовых зон газовых гигантов, и эти города были куда сложнее и причудливее, чем сами причудливые облака, их окутывающие. Они поместили огромные башни в капсулы мощных силовых полей и отправили их в плавание по полыхающей поверхности звезды, словно то было прохладное лесное озеро. О, они были могущественны, эти Уилфрины! Они потехи ради селились в самых удивительных местах, чтобы подивиться причудам вселенной. Они умели быть порывистыми и непредсказуемыми не меньше, чем благоразумными и исполненными достоинства.
Дениза ни разу не запнулась, ведя свой рассказ, пока «Прайм» наблюдал за тем, как взводы «ЗБ» проводят утреннее патрулирование. Информация, которая поступала с их коммуникационных каналов, передавалась непосредственно в нейроны ее мозга. Дениза воспринимала их мельтешащие иконки и иероглифы с легким презрением. Боже, как грубо! Неужели без этого нельзя получить необработанные данные? Несколько захватчиков приближались к переулку.
– Учитывая их натуру, не говоря уже об их репутации, Моцарк знал, что он непременно посетит Уилфринов. Поэтому странно, что чем ближе он приближался к их королевству, тем меньше те, кто обитал поблизости от этой удивительной расы, восхищались ею. И наконец когда он прибыл на их планету, он понял почему.
Простое уравнение типа время/скорость позволило выбрать три грузовика. Программы, установленные на их бортовых компьютерах, были бесследно стерты, а их место занял «Прайм».
– Уилфрины были старой расой, даже их индивидуальные жизни растягивались на сотни тысячелетий. Они путешествовали в космосе быстрее и дальше, чем кто-либо из подданных Империи Кольца. Их передовая технология, достигнув пика, уже не развивалась дальше. Все расы, которые обитали вокруг Уилфринов, благодаря им предались самоуспокоению, довольные жизнью. В мире не осталось неизведанных далей – ни в физическом смысле, ни в интеллектуальном. Если уж искать в Уилфринах какие-то недостатки, то это, наверно, их непоседливость, неутомимое желание изучить все вокруг. И вот теперь во вселенной не осталось никаких тайн, ничего из того, что манило бы своей необычностью. В стародавние времена люди писали по краю карт: «Здесь обитают драконы», хотя на самом деле это означало совсем иное: «Мы не знаем, кто здесь обитает». На звездных картах Уилфринов не было драконов, это были точные и подробные карты космического пространства от одного края галактики и до другого. Так что единственный путь, который оставался для них открыт, это путь туда, откуда они пришли. Они обратили свой взор в этом направлении.
Моцарк приземлился рядом с городом, чьи башни своей величественной красотой посрамили бы любую столицу любой другой планеты. Некоторые из этих сооружений пронзали атмосферу, другие, прорастая откуда-то из-под земли, кипели жизнью наподобие коралловых рифов. Встречались и такие, что были сложены из слоев чистых энергетических полей. Моцарку попалась на глаза башня, построенная из кусков прозрачного сапфира, и каждый такой «кирпич» был в ширину самое малое десять метров. Все эти башни постоянно извивались вокруг друг дружки, хотя в целом сохраняли форму. Увы, они оказались пусты, эти головокружительные шпили и райские дворцы, Уилфрины бросили их, чтобы поселиться внизу, на земле, оставив свои бывшие жилища открытыми, чтобы там со временем нашли себе место обитания дикие звери и ползучие растения.
В переулок вошел штурмовик-спецназовец. Груды мусора, который их ячейка с таким усердием свозила сюда на протяжении всей прошлой недели, были столь высоки, что он вынужден был держаться почти вплотную к стене. Дениза отдала «Прайму» последнее распоряжение; тот уже полностью подчинил себе компьютер грузовика. Послав сигнал бедствия, он отсоединил его от системы слежения за транспортным потоком, после чего направил прямо на защитный барьер. Впереди зияли двери заброшенного склада. «Прайм» мгновенно стер следы своего пребывания на жестком диске и на скорости пятьдесят километров в час повел тридцатитонный грузовик прямо на эти двери, а протаранив их, дальше, на противоположную стену.
– Разумеется, прошло бы не одно тысячелетие, прежде чем эти прекрасные, возведенные на века здания начали разрушаться – Уилфрины строили их из удивительно крепких материалов. Так что они стояли, как и прежде, поражая окружающих своим величием. Однако признаки их неизбежного печального будущего уже давали о себе знать. Вокруг башен кучами лежали листья и сухие ветви; постепенно они гнили, и на этом питательном перегное вырастали новые растения. Под слоем пыли и спор ослепительная раскраска шпилей начинала постепенно меркнуть. На протяжении нескольких столетий ветры приносили в окна нижних этажей песок и частички почвы, отчего все, что было сделано из простых соединений, постепенно начало разлагаться и гнить.
Моцарк отказывался поверить собственным глазам. Он шел по полям, распаханным под сельскохозяйственные культуры, на месте которых когда-то зеленел листвою огромный парк. Уилфрины, завидев гостя, оставляли плуги, чтобы помахать ему рукой. Кланяясь им и заикаясь от волнения – ведь Уилфрины по-прежнему внушали благоговейный трепет, Моцарк поинтересовался, что произошло с их цивилизацией, которая распростерлась на пространстве в тысячу световых лет. Уилфрины кротко улыбались его непонятливости, а потом рассказали, что они сделали. Их битва за знание, поведали они, была выиграна. Они теперь знали все, что следует знать. Так что в свете того, чего они достигли, любые другие начинания показались бы мелкими и недостойными. И поэтому Уилфрины решили встать на совершенно иной путь развития, где могли применить все то, что было ими достигнуто ранее. Жизнь их должна была стать простой и приятной. Их тела тоже претерпевали изменения, приспосабливаясь к новым условиям – чтобы соответствовать новой, естественной среде обитания. Однако в отличие от примитивных сообществ древности, они никогда не будут знать голода и болезней, потому что эта простота была создана специально с учетом того, чем может их обеспечить планета. Со сменой поколений их умы тоже обретут успокоение, и со временем красота заката станет куда более привлекательной, нежели преодоление, при помощи математических и физических формул, барьеров пространства и времени. Они будут выращивать хлеб и воспитывать детей, и обнаженными танцевать под дождем, чувствуя на коже его прохладные капли. И как только последние воспоминания об их прошлом рассеются, они сольются со своей планетой и обретут самоуспокоение.
Моцарка душил гнев – как можно похоронить то, что создавалось и накапливалось тысячелетиями. Он так разозлился, что даже забыл про свои манеры и былое восхищение. Он просил, даже умолял их передумать, найти для себя более достойное занятие. Вновь стать золотыми Уилфринами, на которых он молился в своем далеком краю. Но они лишь печально рассмеялись его непониманию той простой истины, что прогресс может идти в самых разных направлениях, а не только вперед и вверх. Их природа, заявили Уилфрины, уже довела их до самой вершины. И вот они на ней, на этой вершине, получив то, к чему стремились. Перед ними открылась жизнь, в которой нет никаких трудностей. И в этом новом жизненном пространстве они будут счастливы, не прикладывая к тому никаких усилий. Разве не такой должна быть жизнь? Разве он не хочет себе того же самого? – допытывались они. Когда же Моцарк поделился тем, куда держит путь, ради себя, ради собственного королевства, а также ради Эндолин, они рассмеялись вновь, однако на сей раз смех их был еще печальнее. Путешествуй в самые дальние дали, сказали они ему, и в конечном итоге попадешь туда, откуда начал путь. Вселенная не так уж велика, чтобы спрятать то, что ты ищешь.