Наверное, в этом тоже будет своя прелесть, ждать осталось недолго. Роды выпадали на конец зимы, а пока у меня была одна цель — достойно выдержать свадебные торжества.
Гостей в храме Богини-Матери набралось столько, что всем приглашённым места не нашлось. На скамьях расселись члены королевской семьи и те, кто были с ними особенно близки, церемония прошла торжественно-скучно, я не раз ловила на себе умоляющий взгляд Дениела, слышала его притворные вздохи, вся цель которых была в том, чтобы рассмешить меня. Стоять долго было невыносимо тяжело, от запаха свечей кружилась голова, но я выдержала.
Свадебный пир гремел три дня, народу раздавали сладкие пряники с вензелем королевской семьи, а из фонтана около Ратуши била не вода, а вино. В последний день празднований вечером Дениел устроил фейерверк. Конечно, не самолично, но с использованием своей магии — огромные Драконы раскрасили чёрные небеса и затмили блеск фонарей внизу и звёзд вверху.
Под конец представления один из Драконов подлетел ко мне и осыпал золотыми блёстками.
Я родила здорового сына чуть раньше, чем планировала. Это был мальчик, в глубине глаз которого беспрестанно вспыхивали огненные искры. А потом я понесла снова. И снова через два года от последней беременности, они давались мне легко и обостряли мой Дар. Через семь лет у нас с Дениелом было три сына и дочь.
Два дома — мы отстроили Острый Пик и расширили дом в Предгорье, где любили проводить зимы. Там они малоснежные, тёплые, и там осталась моя Берта, которая сошлась с Куртом, и вела хозяйство, пока нас не было. Я бы спросила, не скучно ли ей в таком тихом месте, но видя её счастливую улыбку, точно знала ответ.
Вот и сейчас, подъезжая в экипаже к дому, издали слышала звуки рояля, доносившиеся из его нутра. Светящиеся прорези окон обещали покой и уют, защиту и надежду, что так будет всегда. Что нам есть где спрятаться от тревог Сангратоса и мира людей.
За все годы я почти перестала считать себя одной из них. Теперь я мать Драконьего семейства.
— Знал ли ты, что так будет, когда проснулся? — с улыбкой спросила я Дениела, уткнувшись головой в его плечо.
— Если бы знал, проснулся бы раньше, — был мне ответ.
Экипаж остановился, и дети первыми высыпали во двор.
— Наконец-то мы дома, — произнесла я и приняла протянутую руку Дениела.
Дениел
Я сдержал обещание и навестил Оливию.
В первый раз это случилось незадолго до первых родов Ниары. Я должен был убедиться, что моя подопечная устроена наилучшим образом, что я свободен от обещания.
После рождения первенца я нескоро оставлю семью.
Навестить Оливию — не означало, что я был готов с нею общаться. Переговорил с тремя из семи настоятельниц, и все они дружно заверили меня, что девушка из внешнего мира ведёт себя смирно, трудится от зари до зари, хотя никто её к этому не принуждает.
Добавлять это необходимости нет было. В Предгорье, особенно на перекрёстке миров близ Портала, где находится храм Семи сестёр, каждый делал то, к чему имел сродство. Оливия рисовала картины и фрески для храмов.
Мне показали одну из картин, украшавшую трапезную для послушниц, ещё не принявших сана. Или не собирающихся принимать его, но живших в храме, как в бессрочном убежище.
На полотне была изображена святая, простирающая руки к небесам, дабы те защитили её от разбойников. Женщина, довольно молодая с виду, спряталась за кустами, а разбойники с жуткими размалёванными лицами, похожие на демонов, уже подбирались к ней со спины.
— Она не безумна?
— Пока признаков не наблюдается, милорд, но вы знаете, это изменится, — ответила старая и толстая матрона с рябым лицом, которую настоятельницы выделили мне в провожатые.
— Где она проводит свободные часы?
— В саду, милорд. Хотите, я провожу вас?
Я кивнул. Почему бы и нет? Если она заметит меня и захочет поговорить, я не стану прятаться.
Меня проводили в дальний тенистый уголок сада, где в беседке, увитой плющом, проводила дни Оливия. Я заметил её спину, девушка стояла возле мольберта с палитрой красок в одной руке и кисточкой в другой. Её волосы были покрыты косынкой, а поверх платья послушницы надет фартук.
Матрона оставила меня шагов за десять до беседки. Я присел на корточки и внимательно наблюдал за Оливией. Мне не было видно, что именно она рисует, но я не сомневался, что весь мир для неё сейчас сосредоточен в этом холсте. Стрекотали кузнечики, стрекозы, голову припекало, но я не шевелился.