Жизнь медленно уходит из моего тела. Подбегают санитары, но я уже знаю, что они окажутся не удел. Зрение сужается в точку, звуки растворяются в вакууме и я исчезаю-исчезаю-исчезаю…
Любимец прессы
Вот я и в Ленинграде. От Москвы далеко. Денег как обычно нет, пришлось ограбить водителя джипа. Похоже, крутой был парень, но ездил без телохранителя. Да, тяжело добываются деньги на грешной земле! Денег должно хватить на неделю веселой жизни, перед его смертью мы еще съездили к банкомату и он принес мне около $1000, это даже много, мне повезло.
Я снял квартиру по объявлению. В гостиницу без документов не пускают. В ларьке купил газеты и начал читать. Недалеко было интернет-кафе и я провел пару ночей там, исследуя паутину.
Дело приняло серьезную огласку, но целиком видеозапись не попала в эфир. И даже моих фотографиий не напечатали. А зря, между прочим, иначе бы я так свободно не гулял по Питеру.
Ну что ж, я взял себе небольшой перерыв. Пистолет с собой не носил. Заказывал дорогую еду и шлюх, катался на чужих машинах, убегал от милиции. Как ни странно, меня не убили и не вычислили, хотя я понимал, что скоро этому придет конец.
К тому же моей целью было не наслаждение райскими кущами.
И я пошел напролом.
Я появлялся и убивал всех, кого можно было увидеть, прежде, чем расправлялись со мной. Скоро меня начали узнавать и разбегаться при моем появлении. Иногда я не стрелял, а гордо шел по городу, неизменно получая пулю.
Но однажды я очнулся с дикой головной болью. С трудом открыв глаза я обнаружил, что попал в тюрьму. Да, сколько веревочки не виться….
Однако моего пробуждения ждали. Все обошлось без мордобоя и света в лицо.
Напротив меня сидел самоуверенный офицер.
— Кто ты и чего хочешь? — взял он быка за рога.
— Вы должны уже кое-что про меня знать.
— Да, тот тероррист в Москве и то, что тебя нельзя убить, это мы уже знаем. Но чего ты хочешь?
— Я хочу править вашей гребаной страной.
— Послушай, но зачем тебе это надо? А что, если мы будем держать тебя здесь до старости.
— Ха, ха, ха! — засмеялся я, и мое обмякшее тело сползло на пол.
Следующая наша встреча была через день и двадцать фрагов.
— Послушай, мы можем дать тебе столько денег, сколько ты захочешь, можешь давать автографы репортерам и поклонницам, зачем тебе власть?
— Я не могу отказаться, объявим перемирие. Называйте меня Милорд.
Перемирие.
Итак, я располагал всем, чего пожелаю. Платить мне было дешевле, чем справлять похороны. К моим услугам были роскошные отели, дорогие лимузины, шикарные шлюхи, изысканные явства и известность… Поклонницы толпами осаждали мои особняки, я жил на широкую ногу и не считал денег.
На меня организовывались покушения, а потом я мстил своим недоброжелателям. За деньги у меня появилось куча информаторов и связей.
Война.
В то утро я подкатил к школе на своем шикарном лимузине. Дети с любопытством смотрели на меня. Иногда я посещал школы, раздавал детям автографы и брал у них цветы, целуя учительниц, а потом трахая их в учительской. За деньги соглашались многие. Насилия я не применял… пока.
Меня встретил приветливый импозантный директор. Я сказал ему, что хочу выступить с речью перед выпускницами старших классов. Директор обещал все организовать на перемене. Я сказал, что не хочу ждать перемен и он отправился собирать классы.
Я сел за трибуну и лениво наблюдал, как стекаются толпы напомаженных девушек-подростков. Всем им было по 15–16 лет.
Когда все собрались, я вышел на трибуну и шум стих. Все внимали.
— Я ваш царь и властелин. Пока еще вы сомневаетесь так ли это и поэтому я еще не в короне, хотя и на коне. Но сегодня я думаю вы поймете, что это так. Я могу делать, что хочу и с кем хочу. Вы будете подчиняться мне или умрете.
С этими словами я достал пистолет. Краем глаза я заметил, как напрягся в дальнем углу один из учителей. Откормленный такой, плотный учитель. Возможно, физрук, а возможно, кто-то из охранки. Моя интимность была разрушена с началом перемирия и за мной постоянно следили.
С пистолетом в руках я пошел по рядам. Я выбирал самых красивых девушек и отправлял их на подмостки с трибуной. В зале стояла мертвая тишина. Ситуация нагнеталась и я почти чуствовал, как раскаляется воздух.
Я выбрал десять самых красивых девушек. Они находились на сцене, выстроившись в ряд. Я прошелся несколько раз вдоль них, любуясь свежими телами и милыми, испуганными лицами.
Остановившись на самой красивой, я сказал: