– Нет – Андрей сделал шаг назад и перехватил поудобнее автомат.
– Так значит? Ну что ж, кто не с нами, как говориться… Чернов, сдать оружие!
– Я сдаю оружие, но мы уезжаем отсюда сейчас и никого не трогаем, дайте слово!
– Ты конченный! Хорошо, даю слово, мы уедем, никого не тронем.
Андрей отдал автомат подошедшему к нему бойцу.
– И гранату из-за пазухи давай, что я не знаю вашего брата…
Чернов послушно отдал гранату, полковник пристально посмотрел на него с сомнением:
– Ничего-то ты Дрюня не понимаешь про эту войну, ладно, может ещё успеешь понять, а может так дураком и помрёшь – полковник вытащил пистолет и выстрелил Андрею в бедро. – Мы уезжаем, а ты оставайся тут ждать Башира, он тебе всё лучше меня объяснит. Поехали ребята, вон тот дом сжечь и этого героя кто-нибудь прикладом усыпите.
***
Андрей обнаружил себя лежащим на кровати, башка жутко болела, на затылке прощупывалась шишка и ссадина, во рту привкус крови, нога была заботливо и умело перевязана, но стоило к ней прикоснуться – его скрючило от боли, услышав стон, в комнату вошла женщина, поставила перед ним на стол кружку и, не произнеся ни слова, ушла. Через десять минут вошёл мужчина, взял из угла стул и, перевернув его спинкой вперёд, сел напротив Андрея, положив голову на спинку:
– Знаешь кто я?
– Башир.
– Правильно. Скажи, боец, ты знаешь сколько твои уши стоят?
– Полторы-две зелени.
– Нет, это обычные, а ты, Чернов Андрей Олегович, на той высоте был и жив остался, твои пятьдесят стоят, хотя я бы и сто отдал, не жалко. Скажи мне, Андрей Олегович, ты жить хочешь?
– Нет.
– Зачем тогда живёшь?
– Приказ исполняю.
– А умереть без мучений хочешь?
– Нет.
– Чего же ты хочешь?
– Посчитаться.
– За себя?
– За ребят.
– И думаешь, что счёты твои ко мне? Что ж тут считаться не стал?
– Не воюю с женщинами и детьми.
– Благородный значит. И вот что ты благородный забыл на этой войне? Зачем ты здесь? Это что, твой дом, твоя деревня? Может, я семье твоей угрожал?
– Я воюю за свою страну.
– Ах за страну значит! Так я тебе секрет открою – ей похер на тебя, она продала тебя дважды! Знаешь как там дело было? Мне Гутаков проход продал, я ему 20 лямов дал, чтоб мы спокойно ушли тогда, а тут вы нарисовались в последней момент – приданная разведрота. Вот он и не стал ничего делать, испугался, что его снимут, если он вас отзовёт. И меня испугался, так и пустил на самотёк, мол будь что будет, что может рота против пары тысяч, а вышло вон как. Так что счёт у тебя не ко мне, а к Гутакову.
– Чем докажешь?
– Я все разговоры записываю, вот диктофон.
– А зачем он сюда пришёл, если вы друзья такие?
– Да поругались мы, дорого мне тот день обошёлся, триста человек я потерял, вот он и решил свои возможности показать, ну и тебя в подарок привёз. Сразу на стол и кнут и пряник положил, мол выбирай. Так что ты отсюда по-любому не ушёл бы, он тебя изначально для меня брал, считай, дважды тебя приговорил. Что теперь думаешь?
– Думаю, что Гутаков ответит мне, потому что кроме меня с него спросить некому.
– Вот и я так думаю. Так что отдыхай, ешь, пей, а завтра вечером уходи, тебя никто не тронет, позже нельзя, подозрительно будет.
– Хорошо.
– И больше сюда с оружием не приходи, это не твоя война, твоя у тебя дома.
Через три дня Андрей вышел на блокпост, его сразу отправили в районный госпиталь, там он написал два письма, одно отправил почтой в Москву, другое отнёс в прокуратуру.
***
Андрей шагал по коридору прокуратуры, его вызвали явиться сегодня к 12:00 в 305 кабинет. Секретарша мило улыбнулась:
– Проходите. Вас ждут.
Андрей постучался и толкнул дверь. За столом в начальственном кресле по хозяйски развалился Гутаков:
– А ты кого тут ожидал увидеть, прокурора? Или может министра обороны? Проходи садись, иначе, на выходе тебя схватят как дезертира.
Андрей молча подсел к столу.
– Итак, Дрюня, вот твой рапорт, которого не было – и Гутаков начал рвать листы на части. – А ты как думал, стукнешь на меня и мне кабзда? Нет, так не бывает, мы ж все одна большая семья и я, и прокуратура, и особый отдел. Это как кобелю на хвост жаловаться, глупо. Ты везучий, быстро от Башира ушёл, он обычно на третий день яйца режет, на четвёртый их на завтрак скармливает, а ты вон, смотрю, не хромаешь почти. – Андрей со скрежетом стиснул зубы – Ладно, не кипятись, шучу я. Короче поступим так: сейчас вместе в часть поедем, там сидеть будешь на жопе ровно, через недельку тебя за геройские твои поступки наградят, как полагается, и поедешь ты в отпуск, а там уже и контракт твой выйдет, встречай родная мама своего геройского сына, девки любить будут…