Дарре поперхнулся и уставился на него во все глаза.
Это просто невозможно! У любого дракона в человеческом обличии оставались отличительные отметины. А хозяин хоть и казался странным, но ничем особым не выделялся. Зрачки круглые, волосы хоть и чересчур светлые, но без вызывающего отлива. И только имя… необычное… словно нечеловеческое… Лил…
— Знакомым кажусь? — неожиданно поинтересовался хозяин, и Дарре вздрогнул, не понимая. Хозяин усмехнулся, но пояснять не стал. Вместо этого повернулся к своей женщине и попросил ее принести оставшуюся с завтрака кашу. Хозяйка сначала было кивнула, но потом зачем-то схватила мужа за руку и испугано на него посмотрела. Хозяин качнул головой и дотронулся губами до ее лба.
— Ты же сама в это не веришь, — сказал он непонятную фразу, но это помогло отправить женщину из комнаты. Потом он снова вернулся к Дарре. — Я тоже был драконом, — твердо и очень убедительно проговорил хозяин. — Лиловым — отсюда и кличка. Пять лет жил в Долине, потом мы с матерью попали в ловушку, и ее убили охотники. А меня нашла и усыновила женщина по имени Айлин. Так что опасаться тебе меня не стоит. Слишком хорошо я помню, каково быть драконом в человеческом обществе.
Дарре хмыкнул, не сдержав эмоций. Энда с ним, с его положением! Что этот трепач мог знать о его жизни? Пусть даже не лгал сейчас, какое имел право делать вид, что понимает? Где он и где… Дарре?..
Кажется, все мысли настолько явно отразились на его лице, что хозяин мигом распознал их. Покачал головой.
— Цирковым драконом, согласен, не был, — будто оправдываясь, продолжил он. — Но на эшафоте по ложному доносу стоял. И, если бы не Ариана, меня бы еще треть жизни назад камнями забили. Она пожалела, вытащила. Потом в этот дом привела. Много ей пришлось из-за меня вынести, и незаживающие девять лет раны с драконьим ядом еще не самое плохое. Так что не стоит смотреть на нас как на зажравшихся хозяев и ждать с нашей стороны подлости. Не будет ее.
Ох, как Дарре хотелось, чтобы все сказанное оказалось правдой. Чтобы его действительно выкупил нормальный человек — ну должны же быть среди людей нормальные! — которому чужды кровожадность и измывательства, и чтобы…
Что?
Он отпустил его на волю? Так Дарре знал, что там его ждет. Поймают в первый же день и добро, если просто убьют. А если снова… по кругу… Он же ни убежать, ни защититься не сможет — с корежащей болью в образе ящера. Да лучше бы в этой кружке яд был, чтобы оборвать все раз и навсегда. И мучения свои забыть, и уродство, и… рыжую девчонку-предательницу…
Дверь открылась, впуская хозяйку с миской в руках. Помои у свиней забрала? Ну давай, ставь на пол, Дарре сползет — голод не тетка! — похлебает, повеселит. Не ждать от них подлости!..
От миски шел сладковатый, одуряюще приятный запах — Дарре такого никогда в жизни не чувствовал. Желудок тут же свело от боли: когда он ел в последний раз, и не вспомнишь. Ну, пожалуйста, ну, хозяин же обещал…
Хозяйка взяла из миски какой-то крохотный ковшик и, набрав в него еды, оправила себе в рот. Дарре даже затрясло: она… она при нем хочет все съесть? Чтобы он на это смотрел?..
Хозяйка изменилась в лице, и Дарре был уверен: из-за того, что она почувствовала его ненависть. А чего еще она ждала после…
Хозяин взял у нее посудину, и мир на мгновение замер, готовый расколоться надвое. Если и он… просто начнет есть…
Хозяин жестом попросил вернуть ему кружку и взамен протянул Дарре вожделенную миску.
— Не отравлено, — пояснил он, и Дарре осознал, что хозяин пытается оправдать действия своей женщины. Неужели и вправду понимает? — Ешь. Ариана очень вкусно готовить, не может не понравиться.
Дарре задышал коротко и часто. Рот мигом наполнился слюной, а перед глазами поплыли круги от невыносимого желания сунуться в эту посудину и выхлебать ее содержимое одним залпом. Но словно запрет встал: Дарре не хотел, чтобы хозяйка видела его в таком состоянии. Он же… не звереныш все-таки… не щенок домашний…
Она вдруг всхлипнула и отвернулась.
— Не верит, — прошептала она, а у Дарре сердце сильнее заколотилось. Да как же объяснить-то ей? Он же… говорить не умеет!..
Словно инстинкт какой-то подтолкнул взять ковшик, сжать его в кулаке и засунуть в рот. По языку растеклось сладкое крупяное варево. Дарре судорожно сглотнул, дурея от вкуса и запаха, и в мгновение ока опустошил миску. На глаза навернулись слезы: ну почему так мало? Пусть бы он сдох потом в мучениях, но сейчас… еще… хоть одну кроху…
— Нельзя сразу много, — снова всхлипнула хозяйка, но лицо ее посветлело, и Дарре тоже почему-то стало легко на душе, и даже не хотелось одергивать себя, уверяя, что все это неправда, что через минуту-другую хозяева опомнятся, возьмутся за плетку, укажут ему на место. Что не может случиться с ним ничего хорошего, потому что боги забыли о его существовании. — Доктор сказал, это очень опасно. Надо сначала поправиться, окрепнуть…