Айлин, уверенная в собственной непогрешимости, дала позволение проверить свои припасы. И тем самым подписала себе приговор.
Неприятного вида дружинник с не менее неприятного вида рыжими усами выгреб из одного туеска пахнущий миндалем порошок. Кён демонстративно понюхал его, растер между пальцами и поинтересовалась, где это Айлин набрала столько цианистого калия.
— Тут минимум на два пожизненных потянет, — сообщил он. — И то, если все твои родственники свое имущество в качестве выкупа уплатят.
— Закатай губу обратно, — фыркнула Айлин. — И слюной не подавись, а то Энда его знает, где в следующий раз прохудится.
Кён побледнел и, не пускаясь в дальнейшие разговоры, приказал взять Айлин под стражу и доставить ее в тюрьму.
— Завтра суд! — ухмыльнулся он, собственноручно запирая камеру. — Так что вряд ли кто-то успеет найти доказательства твоей невиновности.
— О себе позаботься, — огрызнулась Айлин. — А я в своих родных уверена!
— И на них найдется управа, — пообещал Кён, — дай только срок.
— Боюсь, для тебя он уже вышел, — сбравировала Айлин и распрямила плечи. Однако, едва ключ в замке повернулся, уверенности у нее резко поубавилось. Ну в самом деле, что мог отец? Пригрозить Кёну отказом в лечении? Так тот, может, и не заболеет никогда. Мама, конечно, вцепится обидчику дочери в золотые кудри, а потом окажется в соседней камере. Дядя Лил с тетей Арианой, вероятно, что-нибудь и придумали бы, но одной ночи для осуществления своих идей им явно не хватит, а после оглашения приговора махать кулаками будет слишком поздно. Дядя Тила мог бы собственной властью отложить суд до проведения полного расследования, но он уехал, и неизвестно, когда вернется в Армелон. А Дарре…
Ох, нет, только не он! Айлин могла лишь молиться, чтобы до него не дошли слухи о ее аресте, хотя бы пока Кён до дома не доберется. Он же явно всю эту аферу задумал не только для того, чтобы Айлин и ее отцу за насмешки отплатить, но и чтобы Дарре спровоцировать на нападение, а потом с полным правом поставить его под несущие смерть камни. И вряд ли за Дарре, в отличие от дяди Лила когда-то, вступится сразу весь город. Как минимум, за казнь будут те, кто написал сегодня доносы. А значит…
В замке повернулся ключ, и Айлин замерла, не зная, что и думать. Испугаться как следует она еще не успела: наверное, паника нагрянет ночью, когда вылезут самые потаенные страхи и будут терзать ее в полном одиночестве, вынуждая сомневаться в любимых людях и божьей милости, и представлять, каким будет завтрашний день, что она увидит в глазах армелонцев и чем закончится суд, но сейчас…
Сердце стукнуло и остановилось: на пороге ее камеры показался Дарре. Айлин ахнула и бросилась к нему, на ходу сочиняя все те ужасы, что могли стать причиной его заключения, и боясь услышать от него подтверждение собственным мыслям. Но Дарре только раскрыл объятия и крепко прижал ее к себе, согревая своим теплом и словно ограждая от любых неприятностей.
— Прости, я… — пробормотал он, едва только дверь обратно захлопнулась. — Не успел с Кёном рассчитаться. Сразу сюда кинулся, а тут…
— Слава Ойре! — освобожденно выдохнула Айлин, чувствуя, как гора свалилась с плеч. И тут же схватила его за рубашку, встряхнула с силой, заставила посмотреть в глаза: — Скажи мне, что ты ни до кого не дотронулся! Что у Кёна нет повода отдать тебя под суд!
Дарре скрипнул зубами.
— День, когда я смогу пообщаться с ним как мужчина, а не как грязь под ногами, будет счастливейшим в моей жизни, — пробормотал он.
Айлин отодвинулась, неприятно пораженная этими словами.
— Правда? — с холодным разочарованием спросила она. — А я думала, что нужна тебе, не только чтобы избавиться от драконьей ипостаси. И надеялась, что счастливейшим будет день нашей свадьбы.
Дарре понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он сказал и как это выглядело со стороны.
— Айлин! — подался он к ней, но она отскочила в сторону.
— Скажешь, что защитить меня хочешь? — с неожиданным даже для самой себя гневом спросила она. — Так вот, я не нуждаюсь в такой защите, Дарре! В моем окружении достаточно мужчин, которые могут решить проблему силой!
Он отступил. Побледнел и сжал кулаки.
— Тогда на кой ляд тебе я, Айлин? — так спокойно, что враз захотелось удавиться, спросил он. — Один дядя для тебя драконов спасает, второй из неприятностей вытаскивает. Отец неугодных женихов отваживает, кузены — мелкие обиды отводят. А я даже драконом оборотиться не могу, чтобы тюрьму эту к эндовой бабушке разнести, потому что не уверен, что не захочу потом по всему Армелону пройтись. И добро, если пристрелят просто: хоть от вашей вечной жалости избавлюсь. А зайдутся человеколюбием…