— Я обещаю, — негромко, но очень твердо ответил он. Беата несколько секунд решала, стоит ли ему верить, потом серьезно кивнула и отступила назад.
— Если обманешь, я от тебя отрекусь, — пригрозила она. Тила подавил несвоевременно рвущийся наружу смешок и, как оказалось, очень правильно сделал. Потому что Беата, уже дойдя до двери, обернулась и задумчиво произнесла: — Помнишь, как я ядовитым шипом укололась? Сама даже не заметила, а сколько болела потом? Если ваше лекарство такое же сильное…
Теперь и Тила вытаращился на племянницу так, словно у нее прямо на его глазах крылья драконьи выросли: вот уж от кого он разумных мыслей не ожидал, так это от вечно ноющей пышки.
Эйнард же молча подошел к дочери и, подхватив ее на руки, поцеловал в порозовевшую щечку.
— Я тебя люблю! — нисколько не стесняясь присутствия Тилы, признался он. Беата довольно засопела, потом улыбнулась.
— Я тебя тоже! — ответила она. Запечатлела на его щеке быстрый поцелуй, спрыгнула с рук и, показав Тиле язык, скрылась с глаз.
— За силу не ручаюсь, — на всякий случай предупредил Тила, заметив, как Эйнард ринулся к рабочему столу.
— Нужную дозировку я обеспечу, — не оглядываясь на него, отозвался Эйнард, доставая какие-то стекла, плошки, пестики, — такую, чтобы одного легкого укола хватило. Но… — тут он наконец отвлекся и испытующе посмотрел на Тилу. — Проверить все-таки не помешало бы. А то вдруг тебе пустышку подсунули, а мы на нее такие надежды возлагаем.
Тила скрипнул зубами: это была самая слабая часть его плана. Он поверил матери Джеммы на слово, купившись на ее рассказ об удочеренном драконьем детеныше, но что мешало ей обмануть доверчивого чужестранца? У нее сыворотки всего на глоток: реши Тила испробовать ее действия на себе, везти в Армелон было бы уже нечего. Поэтому и положился на милость богов, которые никак не могли не наградить его за добрые намерения избавиться от Кёна гуманным путем. Если сыворотка не сработает, кровопролития избежать точно не удастся.
— Я найду тебе подопытного, — пообещал Тила и, уже почти выйдя за дверь, предусмотрительно обернулся. — На себе пробовать не смей! Если сдохнешь, меня твои рыжие бестии заклюют.
Эйнард усмехнулся, пообещал дождаться возвращения Тилы целым и невредимым и вернулся в работе.
Сгустить сыворотку до такого состояния, когда для ее действия хватило бы одной капли, было не особенно сложно: Эйнард делал подобные вещи еще в медицинской школе. Другое дело, что для начала требовалось разложить зелье хотя бы на примерные составляющие, чтобы быть уверенным, что он своими опытами не нарушит структуру и не убьет необходимые свойства.
Состав оказался насколько предполагаемым, настолько и неожиданным. О способности белены вызывать галлюцинации Эйнард знал довольно давно, однако не думал, что она умеет еще и развязывать язык.
Вторым ингредиентом был обычный сахарный сироп, а вот перламутровый оттенок сыворотке явно придавала какая-то драконья частичка. Какая именно, Эйнарду выяснить в отсутствие подобного опыта не удалось, и он решил не тратить на это время, а заняться выпарением сиропа.
Его эксперимент как раз подходил к завершению, когда Тила вошел в кабинет, тяжело дыша и нахмурив брови.
— Не нашел никого? — определил было по его лицу Эйнард, но тут же осекся, увидев, как вслед за Тилой в дверном проеме показался его отец.
— Мы уговорились, что побеседуем без свидетелей, — мрачно сообщил Тила. Эйнард поспешно кивнул, отнюдь не желая слушать откровения первого мужчины своей жены. Сколько бы лет с тех пор ни прошло, а Эйнард так и не смог смириться с тем, что не он стал таковым для Беанны. Он не упрекал ее, не злился и не ревновал. Но отчаянно жалел, что не вернулся из Южных стран на год раньше и не избавил любимую женщину от вечных угрызений совести.
Эйнард подцепил иглой густую прозрачно-перламутровую каплю и протянул орудие правды Тиле. Тот кивнул, пообещав позвать в случае необходимости, и Эйнард оставил их с отцом наедине, решив покуда осмотреть пациентов, которыми не занимался с момента возвращения Тилы из Хантесвила. Однако до палат ему дойти не удалось, и Эйнард с трудом удержал жалобный стон, поймав на себе обвинительный взгляд невесть откуда взявшейся в госпитале Арианы.
— Только твоих нотаций мне для полного счастья сейчас не хватало, — пытаясь пересечь все возможные обвинения, промычал он. Ариана недовольно качнула головой.