Испуганные армелонцы — кто с ужасом, кто с недоверием, а кто и с отчаянной надеждой — смотрели на парящее над площадью трехглавое чудовище, будто слепленное из трех разных драконов. Но Дарре не удивился ни тому, что видит Создателей, ни тому, что они предстали перед ним в таком образе.
— Я не просил! — огрызнулся он, удобнее перехватывая Айлин и прижимая ее к себе, как будто явившаяся в Армелон Триада собиралась ее забрать. Впрочем, они уже это сделали. Снова отняли у Дарре то, что было дороже всего на свете, испытывая на прочность. Только больше он не станет сопротивляться, цепляясь за никому не нужную жизнь. Его срок вышел.
Только почему же тогда так больно? Словно душу на живую вытягивали: медленно, мучительно, беспросветно…
— Разве? — усмехнулся Энда. — А нам с сестрами показалось, что это самое заветное твое желание. Вот мы и исполнили.
— Примите мою благодарность, — совершенно равнодушно отозвался Дарре. Может, разозлить их, чтобы прикончили его на месте? Тогда все просто завершится — быстро и бесповоротно. Как стало теперь самым страстным желанием Дарре.
— Ох, глупенький, — вдруг прожурчала ручейком синеглазая Ивон. — Да что ж ты о смерти-то молишь? Ты о жизни молись. Перед тобой богов Триада, а ты так и не научился в чудо верить.
Дарре хмыкнул, не зная, откуда эмоции взялись, но не в силах удержаться после столь нескромного заявления.
— Я слишком долго в них верил! — дерзко ответил он. — Каждый раз, когда вам ударяло в голову поиграть со мной, я надеялся, что исход будет в мою пользу. И только снова и снова оказывался в той яме, куда вам так нравится меня швырять! Но больше…
— Жизнь за жизнь — хочешь? — скучным голосом прервал его пламенную речь Энда. Дарре даже с колен поднялся, ушам не веря.
— Забирайте! — горячо воскликнул он, смертельно боясь, что Создатели передумают. Энда усмехнулся.
— И даже условий никаких не будет? — поинтересовался он, и Дарре решил воспользоваться этим явным позволением.
— Прикончите меня сразу, не отрезая по кусочку.
Энда поджал губы, а на глаза Ивон навернулись слезы.
— Глупенький, — ее же словом прошелестела Ойра, — не понимаешь разве? Айлин не станет без тебя жить. Особенно зная, какой ценой ей эта жизнь досталась.
Дарре растерянно переводил взгляд с одного Создателя на другого, не представляя, что сказать. Если боги хотели прибрать их обоих, пусть бы уже сделали это, а не пытали своими задачами.
— Мою жизнь возьмите! — раздалось из окружающей площадь толпы, и Дарре узнал голос Эйнарда. Он, очевидно, только сейчас добрался сюда от крепостных ворот. В груди что-то гулко стукнуло: неужели из-за драконьей гордыни еще и он пострадает? И вся семья его, и весь город, лишившийся доктора?
— Лучше мою! — с другой стороны предложил Тила. — Я взял на себя ответственность за безопасность Айлин, мне и отвечать за случившееся!
В толпе послышался ропот: пожертвовать командиром дружинников после нынешних событий людям казалось страшнее, чем остаться без доктора.
А Энда спокойно взирал на всю эту картину, то ли забавляясь, то ли выжидая чего-то, одного ему ведомого.
— Я готов, — прозвучал почти рядом с Дарре старческий, но очень уверенный и совершенно спокойный голос. — Столько лет ждал возможности загладить свою вину. Не откажите в последней милости.
Без единого колебания на середину площади вышел потрепанный годами старик с ястребиным взором. Тила подался было к нему, но тот властным жестом остановил его и смело поднял глаза на Энду.
— Это мой отцовский долг, — с достоинством проговорил он, выдержав взгляды Создателей. Энда согласно кивнул.
— Раз сам вышел, имеешь право на последнее желание, — сообщил он. Бывший градоначальник чуть замешкался, потом вздохнул и в последний раз посмотрел на свою дочь.
— Пусть она будет счастлива, — с несвойственной ему душевностью сказал он. Энда хмыкнул, переглянулся с сестрами.
— Вы, смертные, совсем не оригинальны, — заметил он. — Но, раз обещал, исполню.
Он накрыл незадачливого отца крылом, пряча от окружающих, а потом подул на Айлин. К нему присоединилась Ойра, а следом и Ивон, словно вдыхая жизнь в неподвижное девичье тело, согревая его божественным теплом, даря надежду даже самым отчаявшимся армелонцам.
Айлин вдруг задрожала, будто от холода, а у Дарре в голове только одна мысль осталась — что его рыжая девчонка лежит на холодной осенней земле и мерзнет от этого, а он, бревно бесчувственное…