— Значит, ты можешь… — она замешкалась, но Дарре сам досочинял, каждым предположением лишая себя надежды. Возненавидеть? Напасть? Разорвать на куски? Сжечь заживо? Да, воспламеняющую железу боги тоже залечили. Все возвратили. Взамен… самого главного?.. — В Долину вернуться… Тебя примут… Тебе рады там будут… — тут она вздрогнула, зажмурилась, а потом подняла на совершенно ошалевшего Дарре наполненные слезами глаза и сжала руки на груди. — Не оставляй меня… — умоляюще прошептала она. — Хоть с собой забери, хоть что сделай, только, пожалуйста…
Дарре шагнул вперед и стиснул ее в объятиях так, словно они несколько лет в разлуке были или словно он вернулся из смертельного похода, не надеясь увидеть любимую живой. Впрочем, наверное, так оно и было. Да только что же она придумала такое несусветное и почему опять сомневаться начала?
— Я слово дал всегда с тобой быть, — старательно выровненным голосом напомнил он, искренне полагая, что уверенность в драконьем обещании мигом успокоит Айлин. Но она только замотала головой.
— У тебя тогда выбора не было, — возразила она, осторожно сжимая пальчиками его рубаху, словно удержать пыталась, но не знала, позволено ли ей это. — У тебя крыльев не было. А теперь… Если мы… Ты же снова их лишишься!.. Ты!..
— Ты — мои крылья, Айлин!
Дарре сам не понял, как чуть встряхнул ее, вынудив посмотреть себе в глаза. В голове шумело то ли от пережитого сегодня, то ли от заполнившего все его существо признания самой желанной девушки на свете, и слова остались одни-единственные — искренние и правильные.
— Разве не понимаешь?!..
Айлин улыбнулась дрожащей улыбкой, но со слезами так и не справилась. Они покатились по щекам, и Дарре не нашел ничего лучше, как только покрыть мокрое лицо поцелуями, а потом приникнуть к нежным губам и забыть обо всем на свете.
Словно снова в первый раз. Словно вчера еще он даже думать о ней не смел, а теперь получил все и сразу. И только упивался близостью своей рыжей девчонки, понимая, что все его страхи беспочвенны и что самые тайные и самые заветные мечты все-таки сбудутся.
— Мой Ночной всполох, — кое-как выговорила Айлин, но теперь в ее глазах отражались совсем другие чувства. Она вдруг крепко сжала его руку и потянула в дом. Дарре, удивленный ее решительностью, подчинился беспрекословно.
Они уже закончили со строительством и даже утеплили стены и крышу, но ни прибраться, ни обзавестись хоть какой-то мебелью покуда не успели. На полу валялась древесная стружка, и были видны ошметки глины. Зато печь — ладно сложенная, побеленная — встречала будущих хозяев во всей красе и словно интересовалась, когда они найдут ей достойное применение.
— Совсем скоро, — добродушно ответила ей Айлин. — Будем с тобой работать днем и ночью, чтобы к утру со сладостями поспеть.
Дарре невольно улыбнулся ее обещанию, принимая его почему-то на свой счет, но все-таки не удержался от вопроса:
— Не передумала? Как бы то ни было, а я…
— Ты жизнь свою за мою хотел отдать, — оборвала его Айлин, и Дарре вспыхнул, совершенно не удивившись тому, что она об этом знает. — А я извожу тебя глупыми подозрениями. Как будто ты не доказал еще…
— Это единственное, что я буду доказывать всю свою жизнь! — пробормотал он, совершенно по-мальчишески стесняясь своего порыва. — И никогда не устану!
Айлин попыталась скрыть довольную улыбку, а потом просто прижалась к его груди и легонько потерлась носом о его шею. У Дарре тут же вздыбились волоски на загривке, и в позвоночнике стрельнула молния.
— Давай останемся тут до самой свадьбы, — шепотом предложила Айлин. — Я не могу снова расстаться с тобой, Дарре. Ни на одну секунду.
У него в голове промелькнула благоразумная мысль, что в их доме пока нет совершенно никаких условий для ночевки, но разве Айлин об этом говорила? Сам он хоть на полу бы спал, хоть на голой земле, лишь бы не выпускать ее из объятий, не отказываться от ее тепла, не отдавать другим ее время. Их время. Они и так потеряли его слишком много, даже сегодня, когда после ухода Божественной Триады Айлин забрали в объятия не верящие в произошедшее чудо родные, а Дарре оттянули заботы об изувеченных драконышах, которых надо было избавить хотя бы от самых тяжелых травм.
Дарре залечивал раны совершенно рефлекторно, думая не о юных пациентах и перенесенных ими мучениях, а только о своей рыжей девчонке. Шок от пережитого потихоньку отпускал, и наружу выбирались иные заботы и новые проблемы. И Дарре, мысленно мечась от одного к другому и не зная, какому из накатывающих страхов верить, только раз за разом пытался отыскать в толпе родственников Айлин и тут же опускал глаза, стоило ему лишь поймать на секунду ее взгляд. Безумно хотелось бросить все дела, выдернуть ее из чужих объятий и прояснить наконец-то все мучившие его вопросы. Или не прояснять ничего; просто прижать любимую к себе, уткнуться губами ей в висок, почувствовать кожей дыхание… Но долг не пускал, а понимание того, что родные имеют право на ее общество гораздо больше, чем он, накрывало какой-то безнадегой, вынуждающей задвигать собственные желания поглубже и терпеливо ждать своей очереди. Надеясь, что она все-таки когда-нибудь наступит, и гоня холодные мысли, что Айлин нарочно так задерживается возле других людей, чтобы не подходить к нему.