Из этого самоедства выдернула материнская рука, схватившая его за ухо и почти силой оттащившая от телеги с немного расчухавшимися драконышами. Там, чуть в отдалении, в полном одиночестве стояла Айлин — и когда она только успела вырваться от своих? — и так же, как и он, несмело поглядывала то на тетю, то на Дарре.
— Идите уже, — тепло улыбнулась мать, — пока Лил зубы им всем заговаривает. Это вам нужнее.
И они пошли. Не сговариваясь, не планируя ничего; так и добрели до своего будущего дома, и здесь оказалось, что Айлин тоже успела насочинять каких-то совершенно невероятных вещей, да еще и поверить в них. И, не останься они наедине…
— Как думаешь, Эйнард меня не уволит за недельный прогул, если я скажу, что это ты меня за дверь не выпускала? — с теплой улыбкой поинтересовался Дарре. Айлин замотала головой и нежно погладила его по щеке.
— Тетя Ариана обещала присмотреть, если что, за пекарней, — проговорила она, хотя в глазах отражались совсем уже другие мысли, и они завораживали, заманивали, пробуждали внутри огонь, заставляя забывать об обещании дождаться ее совершеннолетия. — Думаю, они с Кайей отлично справятся.
— Я на ночь печь растоплю, — чувствуя, что от ее близости начинают забываться простейшие слова, пробормотал Дарре. — Тепло будет.
— А на чердаке сена полно, — отозвалась Айлин, перебираясь пальчиками ему под волосы. — Постелем, чтобы не жестко было, а завтра…
Но думать о завтра в этот момент не осталось совсем никаких сил.
Дарре сжал свою девчонку в объятиях, нашел горячие отзывчивые губы и пропал вместе со всеми заботами и придуманными преградами.
Айлин почти привычно, но оттого не менее волнующе вдавила костяшки пальцев ему под лопатки, позволяя стискивать свои хрупкие плечики и спускаться ниже, сминая ткань платья на талии, а сама целовала и целовала, возвращая жизнь в душу Дарре, заставляя кровь бурлить в жилах. Когда Айлин рубаху с него потянула, Дарре даже не удивился: таким естественным и необходимо правильным это казалось. Дотронуться до желанной кожи, впитать в себя жар любимого тела, чтобы просто убедиться, что все это на самом деле, что боги сжалились, что вернули их друг другу и не против, чтобы они стали единым целым.
Ее ладошки заскользили по мигом увлажнившейся коже, обжигая и вместе с тем даря ни с чем не сравнимое наслаждение. Одна только мысль о том, что Айлин по-прежнему хотелось к нему прикасаться, будоражила Дарре до остановки дыхания. Только и ему уже было мало лишь ее ласк, он тоже желал узнать свою рыжую девчонку настоящей. И что их могло сейчас удержать? После того как сегодняшний день едва не стал последним в жизни, откладывать единение хоть на миг казалось кощунством. А если на Айлин кто взгляд косой из-за этого бросит, огребет неприятностей так, что до смерти хватит. Тем более, что от свадьбы Дарре даже под пытками не откажется.
Он подхватил Айлин на руки, на ощупь взбираясь по лестнице наверх. Айлин вовремя про сено вспомнила — а может быть, и не случайно? Иначе разве доводила бы Дарре до умопомрачения своими поцелуями, не останавливаясь ни на секунду, даже когда он, запинаясь и до смерти боясь оступиться и покалечить любимую, штурмовал ступени?
Никогда еще сено не казалось таким мягким и таким сладко пахнущим. Его запах оттенял аромат кожи Айлин, а может, это у Дарре в голове что-то перевернулось, сделав ощущения еще более острыми, а желание совсем уж невыносимыми.
— Не хочу больше ждать ни секунды, — дрожащим голосом пробормотала Айлин, тщетно пытаясь справиться со шнуровкой на платье. — Дура несчастная… Чуть все не испортила…
От этого явного позволения у Дарре напрочь отнялся язык и исчезли последние связные мысли. Он с силой дернул хлипкие веревочки, разрывая их, позволяя платью сползти с белоснежных плеч. Нижняя рубашка со свободным воротом уж точно не могла помешать его исступленным поцелуям и потерявшим всякий стыд рукам, добравшимся наконец до вожделенного и гладящим, обхватывающим, сдавливающим в каком-то восхитительном упоении. Айлин не сопротивлялась, не останавливала его, а только судорожно вдыхала, не открывая глаз, и словно в забытьи шептала его имя, перед тем как изогнуться и прильнуть к нему еще сильнее.