Не надо было никакого опыта, чтобы понять, сколь по душе Айлин его ласки. А Дарре осознание этого возносило к настоящему блаженству. Разве можно было когда-то даже просто грезить о подобном? Ладони горели огнем, а пальцы то там, то здесь пронизывало крохотными молниями, отдаваясь радостью в груди, а потом плюхаясь в низ живота самым откровенным вожделением. С губ Айлин в такие моменты срывались приглушенные стоны, но Дарре был слишком увлечен, чтобы обращать внимание на подобные совпадения. Он хотел только сделать свою рыжую девчонку счастливой, забывая о собственном удовольствии и словно не догадываясь о ее истинных желаниях.
— Мой… всполох… — непослушными губами прошептала Айлин и открыла почти не видящие из-за овладевших всем телом болезненно-сладостных ощущений глаза. — Мой… единственный…
Ни человеку, ни дракону не устоять перед таким призывом. И Дарре поддался ему, слившись с любимой в остром безграничном упоении и познав истинную награду богов.
И обрел новые крылья…
…— Не жалеешь?
Наверное, это был самый глупый вопрос, который Дарре мог задать, держа в объятиях разнежившуюся полусонную обожаемую девчонку. То, что они только что вместе пережили, не поддавалось никаким определениям, и Айлин — напряженная, задыхающаяся, откликающаяся на каждое его движение собственной страстью — окончательно убедила Дарре, что они созданы друг для друга.
— Только о том, что так и не сделала для тебя оберег, — серьезно ответила Айлин. Потом игриво улыбнулась. — Но, если бы все повторилось сначала, я бы снова перед тобой не устояла.
Дарре усмехнулся и с удовольствием поцеловал ее в висок.
— Это я перед тобой не устоял, — признался он. — Рыжая девчонка. Мечта дракона.
Айлин хихикнула.
— Какой ты теперь дракон? — весело спросила она. — У тебя и золота не осталось. Ни здесь, — она нежно коснулась его глаз, потом перебрала пальчиками совершенно черные пряди волос, — ни здесь.
Дарре, не удержавшись, взъерошил ее и без того спутанные локоны.
— Вон сколько у меня золота, — заметил он. — Всем на зависть.
Айлин довольно рассмеялась.
— Значит, я твое сокровище? — лукаво поинтересовалась она. Дарре кивнул с самым безмятежным видом.
Тело охватывала невыносимая усталость пополам с хмельной истомой. И, хотя на улице вовсю светило солнце, Дарре неотвратимо потянуло в сон. Кажется, слишком много сегодня на его долю выпало испытаний. А резервы даже драконьего — или уже человеческого? — организма оказались не безграничны.
— Как ты думаешь, через сколько часов твоего отсутствия Эйнард забьет общегородскую тревогу? — лениво поинтересовался Дарре, притягивая Айлин к себе и устраивая ее поудобнее на собственной груди. — И сколько времени ему понадобится, чтобы разыскать нас здесь и свернуть мне шею за совращение несовершеннолетней дочери?
— А ты что, жениться раздумал? — сонно спросила Айлин и, не удержавшись, зевнула. В объятиях Дарре было так хорошо, что не требовалось никакого одеяла. Они забились поглубже в сено, не размыкая рук и только слушая умиротворенные биения сердец друг друга. И Айлин, даже задавая столь провокационный вопрос, уже ничуть не боялась неприятного ответа. — Я тогда тебе сама шею сверну, даже папу ждать не буду.
— С ума сошла? — уже почти сквозь сон отозвался Дарре. — Кому я тебя отдам?
Айлин еще успела удовлетворенно улыбнуться, а потом тоже погрузилась в теплую сладкую негу, оберегаемая спокойным дыханием Дарре и его надежными объятиями.
Айлин снилась Ивон, только не в виде морского чудовища, а в образе юной прекрасной девы с волосами цвета бирюзового Южного моря и длинными бархатными ресницами.
— Я милому твоему к перерождению подарок приготовила, — загадочно склонила голову она, глядя на Айлин, как нашкодившая малолетка. — Только сама вручить не могу: не след нам так часто из дома отлучаться. Ты уж не забудь и не побрезгуй, — и она протянула Айлин небольшой кожаный мешочек, имеющий для армелонцев столь огромное значение.
— Оберег? — не веря своему счастью, прошептала Айлин, с благоговением принимая дар богини. — Но как же?.. Я ведь… Не сохранила себя до срока… Отдалась, забыв про обещание…